Я могла бы, к примеру, похвалить книгу, в которой Брайан Олдисс – что предсказуемо – презрительно отзывается о моей работе, потому что в таком случае я могла бы гордиться собственным великодушием. Но не могу даже и представить, что стала бы хвалить первую из серии книг, в которой нет ни одного произведения, написанного женщиной и сам дух которой насколько самодовольно, настолько исключительно мужской, словно это не серия книг, а клуб или мужская раздевалка. Потому что в таком случае это было бы не великодушие, а глупость. Джентльмены, я к вашему клубу не принадлежу.
Конечно, в обмене похвалами нет ничего нового. Еще до того, как появились книжки с обложками, писатели искали одобрения и поддержки у других писателей, часто в виде посвящения покровителям, как это сделал римский поэт Катулл: «Кому я адресую свой скромный труд, недавно отшлифованный? Тебе, Корнелий!»
Быстренько перескочим к периоду Возрождения и встретимся там с Томасом Мором, который вывел искусство цитирования на новый уровень, попросив своего друга Эразма Роттердамского позаботиться о том, чтобы его «Утопия» «была любезно снабжена лучшими рекомендациями, по возможности, как от мыслителей, так и от выдающихся государственных мужей». (Мору повезло: он удостоился отзыва от самого Эразма, который восхвалял его «возвышенный ум». Согласитесь, неплохо.) Предисловие Бена Джонсона к Первому фолио Шекспира, изданному в 1623 году, – «века нашего Душа, с кем наша сцена стала хороша»[85]
, – это не только замечательное произведение само по себе, но и безупречная похвала.Еще до того, как в восемнадцатом веке книгоиздание превратилось в индустрию, на первых страницах уже публиковались «блербы». Эта практика достигла такого размаха, что в 1741 году, в начале «Шамелы» – сатирической пародии на «Памелу» Сэмюэла Ричардсона – ее автор Генри Филдинг поместил пародийный хвалебный отзыв от «Джона Паффа, эсквайра». Так что в юмористическом цитировании на самом деле ничего нового нет.
Однако первым хвалебным отзывом, помещенным на обложке, считается отзыв на «Листья травы» Уолта Уитмена. После первой публикации Уитмен получил хвалебное письмо от Ральфа Уолдо Эмерсона, и на корешке второго издания (в обрамлении, понятное дело, золотых листиков) поместил фразу из Эмерсона: «Приветствую вас в начале великой карьеры». Автор «Песни о себе» и вправду воспевал себя.
Ситуация, очевидно, вышла из-под контроля к тому времени, когда Джордж Оруэлл накинулся на обложечные восхваления в своем эссе 1936 года «В защиту романа», где он назвал их «отвратительной чушью» – его возмутил критический обзор в
Из
Даже самые стойкие в конце концов сдаются.
В общем, если мы установили, что хвалебные цитаты стары как мир, значит, в них имеется смысл. Да, здесь хватает кумовства, но я не уверена, что это «в чистом виде коррупция», как считает Камилла Палья[86]
. Алан Беннетт[87] как-то сказал, что снобизм – весьма добродушный грех, и, на мой взгляд, похвалы авансом тоже можно считать беззлобным грехом. Они дают читателю понять, что их любимому писателю тоже нравится вот эта вещь, так что она может понравиться и им. И я не думаю, что когда-либо это делалось со злым умыслом – напротив, похвалы расточались теми, кто ценил данного автора и его работу[88]. Для Стивена Кинга, щедрого на похвалы, такие высказывания – акт писательского товарищества: «Я делал это только для книг, которые мне по-настоящему нравились, и по очень простой причине. Когда я начинал, никто не писал хвалебных блербов для моих книг».