Увлеки меня в сумерки (ЛП)

— Идем. Ты не должен видеть невесту до церемонии. Это действительно к невезению.

— Дай мне минутку, — выдавил он, и его понимающая улыбка исчезла в тот момент, когда мать исчезла из поля зрения.

Потом он столкнулся с Фелицией.

— Почему я позволил ей уговорить меня на эту глупую мысль, что мы достигнем мгновенной семейной гармонии, если я попрошу Саймона быть моим шафером?

Потому что Мейсон пытался угодить матери, и никто не мог винить его за это.

По сути, он был хорошим и порядочным. На протяжении многих лет он утешал ее в самые трудные моменты жизни. Фелиция почти поверила, что они могут спасти свое будущее вместе. Почти. Почему он не мог остаться ее другом?

Мейсон выругался.

— Саймон должен перестать трахаться со своими шлюхами на достаточно долгое время, чтобы стать презентабельным и поприветствовать наших гостей.

Фелиция читала таблоидные статьи об очень активной жизни Его Светлости на свиданиях, о его непристойных предложениях. Доказательств не было, но всегда были его фотографии с красотками на том или ином приеме. Конечно, у него не было проблем с поиском женщин, желающих заняться с ним сексом. Его Светлость даже вздрогнул, когда впервые встретил ее. Их рукопожатие дало ей толчок — буквально. Одно прикосновение, и ее кожа нагрелась, ее сердце замерло. Утонченность, великолепие, безумная мужественность — все в этом человеке посылало ей сигналы опасности.

— Шлюхами, во множественном числе?

— Конечно. Однажды он затрахал четырех женщин до изнеможения менее чем за тридцать шесть часов.

Таблоиды никогда не упоминали об этом.

— Его подарок себе на тридцатый день рождения, — усмехнулся Мейсон. — В середине вечеринки он прокрался наверх со своей девушкой. Хотя вечеринка продолжалась, они рвались прочь. Бедная мать пыталась оправдаться. Он никогда не задувал свечи. И через несколько часов он…

— Часов?

— Конечно. Его тогдашняя супермодель, Кара, на самом деле отключилась, и Саймон спустился по лестнице на кухню, как будто наполовину сумасшедший. Он схватил другую женщину — моего репетитора по французскому, из всех людей! Они исчезли вместе более чем на несколько часов. В конце вечеринки несколько женщин все еще бродили, я думаю, надеясь быть рядом, когда снова появился Саймон Нортем. Так и было. И все же он продолжал разминаться даже во время странного землетрясения, которое подняло верхнюю часть крыши. Он даже не заметил!

Поскольку не было ни зловония, ни тошноты, Фелиция знала, что Мейсон сказал правду.

Многие женщины были достаточно глупыми, чтобы заботиться только о красивом титуле, лице и банковском счете Его Светлости. С одной стороны, она понимала. Что-то в нем было такое… захватывающее.

Но Саймон Нортем явно пользовался своей привлекательностью. Что за мужчина так неуважительно относился к женщинам? Эгоистичный придурок, который вел привилегированную жизнь и полагал, что никто не был так важен, как он. Соблазнитель привык исполнять все свои прихоти, не заботясь о том, чье сердце он разбил. Тип невежи, который был дурным предзнаменованием смерти Дейдры.

Напротив, Мейсон был хорошим человеком. Он никогда не использовал и не выбрасывал женщин, как зубочистки. Несмотря на это… могла ли она выйти за него замуж, зная, что у него совершенно разные ожидания от их союза? Она действительно заботилась о нем. Справедливо ли было идти, не пытаясь любить его?

Если она выйдет за него замуж, он сделает все возможное, чтобы хорошо с ней обращаться. Если она уйдет сейчас, в конце концов ей придется идти на свидание. Сцена холостяков будет наполнена такими же акулами, как Харстгров.

Какого черта она собиралась делать?

— Фелиция, дорогая. — Он схватил ее за руки. — Перестань волноваться. Я знаю, что тебя беспокоит. Я не сомневаюсь, что твой разум и сердце бешено колотятся…

Дверь за женихом отворилась, и Мейсон обернулся из-за вторжения.

Герцог Харстгров ворвался в зал, выглядя совершенно взъерошенным.

Фелиция ахнула. Ее сердце подпрыгнуло в груди.

Темные волосы упали на его небритое лицо, которое выглядело так, будто его использовали в качестве груши для битья. Один глаз почернел. Порез разорвал ему губу. Его галстук-бабочка сидела криво, а рубашка распахнулась, обнажив всполохи бронзовой груди. Он покачивался на ногах, хватаясь за дверную раму, у него опухли костяшки пальцев. Все мышцы его тела дрожали. Душевное смятение и жажда захлестнули Фелицию.

У них с Мейсоном были похожие блестящие каштановые волосы, шоколадные глаза и крепкая челюсть.

Несмотря на дюжину лет разницы между ними, они выглядели так, как будто были одного возраста. Но на этом сходство заканчивалось. Вместо носа боксера Мейсона сильный, аристократический нос разделял пополам лицо Харстгрова. Ямочка разделяла квадратный подбородок Герцога. Высокие скулы рассекали каждую сторону его лица. Когда он не стал бы спорить, то как Мейсон излучал бы приветливое обаяние. Его Светлость излучал что-то мрачно захватывающее, тайну. И харизму. Мужчина излучал секс. Просто глядя на него, Фелиция чувствовала, будто электричество шипело на её коже.