Узаконенная жестокость

Неудивительно, что на фоне такой нестабильной ситуации власти предержащие при всяком удобном случае использовали свои возможности, чтобы силой повлиять на ход событий. Литература того периода была подстать эпохе; произведения вроде французской эпической поэмы о Рауле де Камбре были весьма «кровожадны», в них все пропитано междоусобной борьбой; как правило почти все действующие лица погибали. Единственным камнем преткновения анархии насилия оставалась королевская власть, которая пыталась обуздать аристократическую агрессию, действуя не из альтруистических побуждений, а из соображений самосохранения. Как проницательно отметил Ричард Каупер: «Когда лорды всех уровней, а также горожане брали в руки оружие и собирались воедино, чтобы выразить накипевшее недовольство, долгая традиция соблюдения прав частных лиц, подкрепленная характером рыцарства, лоб в лоб сталкивалась с развивающейся

теорией государственной власти, переданной монарху ради всеобщего благоденствия».

Когда общество столь часто пребывало в лихорадочном и шатком состоянии, спровоцировать тот или иной инцидент было нетрудно. Источником многих кровавых вспышек на междоусобной почве являлось генеалогическое древо. Большинство семей определяли себя через прямое кровное родство и имущественные правоотношения и составляли многочисленные семейные группы, расширяемые посредством частых повторных браков. Если один член такого обширного семейства вступал в какой-нибудь спор, то соответствующая семейная группа втягивалась в запутанный конфликт. Вспыльчивые юнцы (на которых, кстати, и лежит ответственность за большинство актов насилия и преступлений на этой почве), действуя в порыве гнева, часто служили причиной дальнейшего раз-горания спора и перерастания его в непримиримую вражду. Зачастую они действовали по воле циничных семейных старожилов, а последние намеренно «раздували огонь», предвидя для себя политическую или материальную выгоду.