Узбекские повести

Тетя Махира по шагам дочери умела определять ее настроение, вот и сейчас она сразу увидела, что Малика устала и расстроена, и встретила ее молча. Измучилась девка! От жалости сжималось материнское сердце, но нечем было помочь. Мать-то знала, в чем дело, ни к чему это председательство, ведь заботы только сушат девичью душу, лучше бы замуж вышла, дело женщины — семья.

Дал бы аллах мужа да двух-трех ребятишек, все бы и наладилось. Дети — главное в жизни женщины, с ними не заметишь, как и жизнь пролетит. Тетя Махира с легкостью, которую трудно было предположить в ее большом грузном теле, неслышно сновала по дому, собирая на стол.

Для тети Махиры вся жизнь сосредоточилась в дочери, больше у нее никого не было. Судьба круто обошлась с этой крепкой женщиной, но и самыми сильными ударами не смогла ее до конца сломить, потому что у нее всегда оставалось для кого жить. Родила она пятерых детей, и четырех ее сыновей уже подростками и юношами одного за другим сгубили какие-то пустячные болезни. Муж твердо сносил испытания судьбы, не подавал виду, но страшно горевал, а с последним сыном и сам ушел в могилу, не выдержало сердце. От семьи остались только мать и единственная дочь. Слава аллаху, Малика достигла такого положения, которое впору только счастливым и умным сыновьям, стоит во главе колхоза, ей доверяют люди, на нее полагаются, она решает их судьбы. Разве мать не понимает, она, конечно, все понимает. Но… тайная надежда старой матери — мечтает она увидеть свадьбу дочери. А ведь в последнее время не стали появляться и женихи. Последними были сваты от каких-то разведенных мужчин, от вдовцов с детьми, а как Малика стала председателем, не сватали и эти. Бессонными ночами мать не смыкает глаз, думает о дочери, хорошо бы, пока жива, самой вручить ее в надежные руки, может быть, даже понянчить внуков. Да не похоже, чтобы Малика очень хотела замуж — все у нее дела, рано уходит, поздно приходит, как ни спроси — все разговор о плане, об урожае. Весной она сеет, осенью убирает урожай, зимой для нее главное промывка полей. Конечно, сколько ни промывай эту землю, летом все равно сверху, как накипь, выступает белая соль. Можно только удивляться терпению народа, который выращивает хлопок на таких землях.

Малика тоже знала, что на сердце у матери, но привыкла и не обращала внимания, заранее предвидя все, что та может ей сказать. Мучили ее эти случайные, но прямо в душу запавшие слова Нигоры. «Выйдете замуж, а там посмотрим…». Мать легонько кашлянула, у нее такая привычка — когда она хочет начать разговор, обязательно тихонько кашлянет, будто спрашивает разрешения.

— Что вы, мама?

— Ничего, дочка. Вижу, неприятности у тебя на работе, такая ты усталая. Опять моталась до темноты.

— Поля объехала. Все в порядке, мама. — По глазам матери Малика видела, что мать хочет о чем-то поговорить. Или кто-то хочет через мать обделать свои личные дела, или опять все о том же.

— Я уже старая, доченька…

Так и есть, снова прежний, знакомый мотив. Малика уже устала от слез матери, от ее бесконечных увещеваний. Ей самой хотелось заплакать вместе с матерью или отчитать ее, чтобы она оставила свои бесполезные разговоры. Но ведь она ни в чем не виновата. Разве можно сердиться на мать, она искренне желает добра, разве это плохо — мечтать о внуках на старости лет?

— Может быть, у вас есть жених, мама? Давайте, сама пойду свататься, — Малика попыталась перевести все в шутку, но даже наигранной усмешки у нее не получилось.

— Тебе смешно, доченька, а у меня сердце кровью обливается, — тетя Махира тихонько заплакала, не обращая внимания на бегущие слезы. — Разве ты родилась на свет кукушкой куковать?

Ну, началось, вздохнула Малика, сейчас будет про горькую судьбинушку, про то, что ничего светлого в жизни не видела, просто мрак. Под конец мать начнет грозить, что придется ей покинуть свет с открытыми глазами. А потом проплачет до утра. Но что же делать? Да, время ушло, теперь нет и желания, нет и предложений, кто же осмелится ухаживать за председательшей?

— Неужели мне только и выпало на свете, смотреть на горе своих деточек? Неужели дал мне аллах детей, чтобы умножить мои несчастья? — тетя Махира повторяла много раз говоренные слова и мерно, горестно раскачивалась, не поднимая головы, будто слова эти вовсе не касались дочери. — И у меня, как у других людей, были светлые мечты. Видно, такая у меня судьба, что же поделаешь, бог дал — бог взял. Одна была надежда, что ты будешь бальзамом для моей души. Не хочешь ты подумать о родной матери! — тетя Махира укоризненно покачала головой и погрозила пальцем. — Разве я тебя только для колхоза родила?

Малика молчала; когда человек слышит изо дня в день одно и то же, чувства притупляются. Но сегодня было что-то особенное в горячих упреках и причитаниях матери.

— Видишь, даже не хочешь говорить со мной, а ведь ты уже не молоденькая. Неужели ты не думаешь о своей судьбе? Годы идут, ведь их не воротишь.