Узда для Троцкого. Красные вожди в годы Гражданской войны

Основываясь на поздних (и, кстати, безрезультатных, как доказал в фундаментальной монографии о ленинском «Политическом завещании» источниковед В.А. Сахаров^{250}) попытках сближения с ним болевшего В.И. Ленина, Л.Д. Троцкий пытался изобразить себя верным сподвижником вождя мирового пролетариата, каковым не был никогда. За редкими исключениями (из серии эпизода с разногласиями в ЦК по вопросу о летней 1920 г. кампании советско-польской войны), в воспоминаниях Л.Д. Троцкого невозможно найти сколь-нибудь объективную информацию ни об эволюции высших большевистских органов, ни о расстановке сил в партии, ни тем более о борьбе за власть в ней. По сути последний аспект сводится к борьбе самого Л.Д. Троцкого с И.В. Сталиным. Мемуарные сведения Л.Д. Троцкого о взаимоотношениях вождей в годы Гражданской войны, внешней и внутренней политике Советской России и даже организации Красной армии нуждаются в тщательнейшей проверке. Следует подчеркнуть, что особую ценность представляет не та информация, которую можно найти в «мемуарах», а та информация, которая в «Моей жизни», небезосновательно названной сталинцем Л.М. Кагановичем брошюрой «гнусной и хвастливой»^{251}, начисто отсутствует. Симптоматично, что акцентируя внимание читателя на создании советских вооруженных сил в качестве председателя Реввоенсовета Республики, Троцкий никак не раскрывает обстоятельства создания этого самого Совета. Заговор умолчания, как будет показано в настоящей монографии (см. главы 3 и 4 Раздела И), объясняется именно тем, что создание РВСР преследовало прежде всего политические, а не военные цели.

Наименее однозначно оцениваются в историографии воспоминания первого советского невозвращенца Г.А. Соломона (Исецкого) — большевика со сложным характером и непростой судьбой. Первоначально создается впечатление, будто правды в источнике практически нет, однако архивные документы и официальные выступления большевистских вождей на партийных форумах во многом подтверждают оценки, данные советским невозвращенцем. В распоряжении исследователей — доказательства тесного сотрудничества Г.А. Соломона с Л.Б. Красиным, авторитета Соломона как ответственного советского работника и наличия партийных лиц, крайне незаинтересованных в его нахождении на руководящей работе. 9 июля 1919 г. Организационное бюро ЦК РКП(б) приняло было решение о переводе Г.А. Соломона в Наркомат торговли и промышленности РСФСР^{252} именно по личному обращению Л.Б. Красина: «В ЦК РКП. Прошу об откомандировании товарища Г.А. Соломона на ответственную работу в К[омиссариа]т торговли и промышленности, причем т. Соломон будет одновременно работать также и в К[омиссариа]те путей сообщения. Наркомпуть Красин»^{253}. Но уже 16 июля Оргбюро было вынуждено объясняться с Л.Б. Красиным, направившим запрос о причинах невыполнения решения сокращенного состава ЦК об откомандировании Г.А. Соломона: «ввиду отсутствия в Москве товарищей], знающих т. Соломона, вопрос о нем остается временно открытым. Просить т. Красина дать ЦК все имеющиеся у него сведения о т. Соломоне для передачи их в комиссию, которая сможет дать материал для окончательного решения вопроса о т. Соломоне»^{254}. Таким образом, или рекомендации Л.Б. Красина оказалось недостаточно, или у Г.А. Соломона нашлись-таки недоброжелатели, весьма незаинтересованные в его назначении на потенциально хлебную работу в Наркомате торговли и промышленности РСФСР. Из стенограмм заседаний Пленумов Центрального комитета и материалов Центральной контрольной комиссии середины 1920-х гг. следует, что информация о коррупции в наркомате и его подразделениях, содержащаяся в воспоминаниях Г.А. Соломона, стопроцентно соответствует действительности. Л.Б. Красин, вопреки свидетельствам Г.А. Соломона (не даром, судя по истории руководящего ядра «партии нового типа», воистину нет злейших врагов, чем вчерашние друзья), оставался на высоте положения, однако негативная характеристика личных и профессиональных качеств члена коллегии Наркомата рабоче-крестьянской инспекции И.Э. Гуковского, данная Г.А. Соломоном, частично подтверждается источниками: в частности, дело Верховного трибунала ВЦИК в отношении этого большевика было прекращено 19 сентября 1921 г. лишь «в виду смерти т. Гуковского»^{255}.[20] Объективность вызывающих отвращение описаний быта жителей 2-го и 3-го домов Советов отчасти подтверждают документы партийных ячеек этих домов, отложившиеся в Центральном архиве общественно-политической истории Москвы, а также фрагмент стенографического отчета выступления на большевистском форуме Н.И. Бухарина — о «братве» эпохи военно-коммунистического периода […] со «славными» традициями “шапки набекрень” и “плюй везде, куда хочешь”»^{256}. Не лишним будет заметить, что отнюдь не из воздуха были взяты М.А. Булгаковым всем известные образы «Собачьего сердца».