Узда для Троцкого. Красные вожди в годы Гражданской войны

В любом случае по итогам «обсуждения» военного вопроса на Восьмом съезде РКП(б), превращённого Лениным в фарс, Троцкий стал обыкновенным наркомом: Свердлов лежал в могиле, а Ленин во второй раз — после эпопеи с «однородным социалистическим правительством» — удержал в своих руках «государственную власть». Впоследствии секретарь вождя Фотиева вспоминала об одном из руководящих финтов Ленина: «На посту руководителя Советского государства (именно так В.И. Ленин воспринимался соратниками, по крайней мере, со времени избрания в 1919 г. на пост председателя ВЦИК Калинина. — С.В.) Ленин строго проводил принцип коллегиального руководства», который заключался в том, что в случае принятия большинством членов Совнаркома решения, вызывавшего протест Ленина, последний «подчинялся большинству, а в случае, если вопрос имел принципиальное значение, переносил его в Политбюро ЦК РКП(б) или на разрешение ВЦИК и возвращался к спорному вопросу ещё раз»[1380].

Датировка поражения Троцкого во внутрипартийной борьбе корректируется даже по отношению к выводу германского исследователя М. Реймана: «Всё уже было предопределено на X партсъезде, когда Ленин и Зиновьев (на наш взгляд, ставить эту пару на одну доску не вполне уместно. — С.В.) произвели важнейшие перестановки в составе руководящих органов партии. В результате поддержка Троцкого в верхних эшелонах партии оказалась настолько ослабла, что, начиная с этого времени, «независимо от того, какими были его личные цели и намерения, у Троцкого никогда уже не было реальных шансов возглавить РКП или советское правительство»»[1381]. К моменту смерти Ленина реальными претендентами на наследство оказались, как это ни парадоксально, мало пригодный для лидерства Зиновьев и генсек Сталин. Первый всю Гражданскую войну сидел в колыбели революции и не мог при всём желании (особого желания, судя по «предлож[ениям] питерцев», поступившим в Москву после ранения Ленина, не было) активно вмешиваться в происходящее, второй за счёт того, что основатель большевистской партии сошёл в Горки, не успев его политически убить. Не зря в т.н. «Политическом завещании» (если так можно окрестить документ, составленный человеком, который отнюдь не планировал в ближайшем будущем лечь в могилу), достоверность которого, впрочем, оспаривается в новейшей историографии[1382], Ленин прямо призвал «товарищей» снять человека, названного им самим некогда «чудесным грузином», с поста Генерального секретаря ЦК РКП(б).

Внутрипартийная борьба 1918 г. объясняет отказ Троцкого от предложенного ему Антоновым-Овсеенко и другими видными большевиками прихода к власти путём военного переворота: в 1923–1924 гг. ставку на человека, проигравшего борьбу за власть пятью годами ранее, не сделал бы ни один из старых большевиков, а без поддержки со стороны хотя бы части авторитетных партийцев легализовать вооружённый захват власти было невозможно. Троцкий, прекрасно понимая, что для «соратников» Ленина он навсегда останется не только чужаком, но и политическим трупом, вынужденно взял курс на молодёжь, умело перехваченный как в политическом, так и в аппаратном плане[1383] его политическими оппонентами, и прежде всего Сталиным[1384], хотя руководство молодёжью поначалу доверили Зиновьеву с Бухариным[1385]. «Ленинские призывы» 1924 и 1925 гг. оказались неудобными будущему вождю народов тем, что не имели ни малейшего представления о борьбе в партии 1918 года, зато прекрасно знали азбучную «истину» того времени: «Лев Троцкий — создатель Красной армии» и «второй вождь революции». Отчасти это объясняет тот факт, что вскоре, в 1926–1927 гг., ВКП(б) заглотила очередную «порцию» пролетариев (75 тыс. человек), составивших «новый резервный дополнительный» кадровый «отряд»[1386], а т.н. Большой террор не пощадил не только многочисленных оппозиционеров, но и сталинских выдвиженцев. Объединённая оппозиция знала, о чём шутила в своих заявлениях о ВКП(б) и её «ленинском призыве и сталинском отсеве»[1387].