Узел

— У меня вопрос. Кто ты сама, Настя Климова, чтобы предъявлять такие требования? Ну, кроме того, что ты студентка Плехановской академии. Что ты сама сделала? У меня хотя бы повод есть для раздутого самолюбия. Первенство России, Первенство Москвы, Первенство Европы… Я все потом и кровью отработал. А что у тебя есть, кроме папы и собственных амбиций?

— Нет у меня ничего. Только папа. И несносный характер, — добавляю с улыбкой, глядя вперед, в темноту.

— Но замуж хочу за миллионера, да?

— Угу, представь. Мой отец сидел в тюрьме. Он ненавидит ментов. У тебя нет шансов ему понравиться, будь ты хоть прокурором.

Наверное, Ник думает, что все вранье или жуткое преувеличение, но он просто не знает мою долбанутую семейку. Любовь с ним — это последний гвоздь в крышку гроба моего взаимопонимания с родителями. Я еще не решила, брать ли мне в руки молоток.

— Чтобы стать прокурором надо сначала побыть студентом юридической академии.

— Умная мысль. Я прям начинаю гордиться твоим здравомыслием, не зря я на тебя запала. Но это не про тебя, — отвечаю с издевательской ноткой, но издеваясь не над ним — над собой.

— Почему ты так думаешь?

— Нельзя быть в двух местах одновременно. Так и с тобой: либо ты хороший юрист, либо ты хороший спортсмен.

— Я не собираюсь всю жизнь на матах валяться. О чем вообще речь? Понятное дело, это скоро кончится. И чтоб ты знала — мне плевать, что подумает обо мне твой папа! — рявкает он, выходя из себя.

— Почему? — спрашиваю с искренним интересом. Зная Леднёва… его объяснение не может быть тривиальным.

— Потому что мне плевать, что обо мне думают даже мои собственные родители! — злится он.

— Ты сильно взрослый или сильно глупый? — смеюсь, ёжась от зябкого ветерка. К вечеру похолодало, и небо затянуло тучами.

— Сильно умный.

— Тогда, да. Тебя ждет великое будущее. Особенно если учесть, что твой отец замначальника УВД по Западному округу.

Мои слова задевают Никиту. Еще бы! Характер же, мать твою. Личность. Хочет быть кем-то без отсылки к папе-полковнику. Я тоже хочу, а мне то и дело напоминают, что без родителей я никто, что им я всю жизнь обязана. К чести Леднёва будет сказано, он никогда положением отца не хвастался и вообще старался упоминать о нем как можно реже.

— А мне не плевать, — пожимаю плечами, снова стряхивая с себя странную дрожь. — И это честно. Я же призналась, что у меня еще ничего нет, кроме папы и несносного характера, я не могу наплевать на мнение человека, который содержит меня целиком и полностью.

— Ты права, — спокойно говорит Никита, встает с лавочки, и мне сразу становится еще холоднее, когда я теряю его тепло. — Чувства у нас обоих есть, но, видимо, они не стоят того, чтобы терпеть, когда об тебя вытирают ноги, — сказав это, он уходит, оставляя меня сидеть на месте. В первый раз за все время он не провожает меня до дверей подъезда.

— Пока, Никита. Я буду по тебе скучать. — Провожая взглядом, смотрю в его спину, пока та окончательно не исчезнет в темноте.

На самом деле я не из тех, кто бездумно пляшет под родительскую дудку. Со мной все в точности до наоборот. Именно из-за своих крамольных мыслей и бунтарских замашек я часто конфликтую с родителями. Неприлично рано ко мне пришло осознание, что в жизни все замыкается на простой истине: хочешь стать особенным — будь собой.

Я никому не желаю зла и ни с кем не хочу ругаться, я желаю лишь быть собой.

Когда Леднёв оставляет меня в покое, я начинаю окончательно сходить с ума. Все-таки не знать, что с ним творится, не видеть и не слышать его гораздо труднее, чем рвать душу, отталкивая от себя.

Глава 11

…если я не ною, это не значит, что мне что-то дается легко,

я просто беру и делаю…

Настя

— Мне сегодня Никита приснился, — сажусь за стол и стягиваю с мокрой головы полотенце.

— Что снилось? — с интересом смотрит на меня Тоська, отпивая горячий кофе маленькими глотками.

— Что-то непонятное. Помню только, что он был какой-то бледный и усталый. Может, он приболел?

Я давно не видела Никиту, да и Тося в последнее время почему-то про него молчит.

— Нет, вроде.

— Ты его видела?

Подруга угукает в ответ и надолго застревает около холодильника, выбирая между кетчупом и майонезом.

— Когда? — не отстаю я. Что-то толкает меня на расспросы. Наверное, это подозрительно невнятное мычание.

— Да вот… пару дней назад… — гундит Тося, но, плюхнувшись обратно на стул, не выдерживает моего выжидающего взгляда: — Все нормально у твоего Леднёва. Жив-здоров и прекрасно себя чувствует. С девкой я его видела.

— С какой девкой? — уточняю, чувствуя предательскую ломоту в груди.

— С его девкой! С той, с которой он сейчас встречается, — быстро говорит Тося, внимательно глядя мне в лицо.

— Он с кем-то встречается? — Аппетит у меня сразу пропадает.

— Да. Причем, это уже вторая. Я его в том месяце видела с какой-то кралей, но не стала тебе говорить. А позавчера он был с другой.

— Ммм, и раз эта уже вторая, ты решила меня не жалеть, — пробую усмехнуться я. — Пойду волосы посушу.

— Насть…