Уж замуж невтерпеж (СИ)

— Кровь. Что он рассказал о крови принцев? — подталкивает наатцхешта.

И правда, что он говорил тогда?

— Кровь принцев способна исполнять желания, — ответ приходит сам собой.

— Умница, — похвалила Лета. — Можешь ведь, когда захочешь.

— Причем здесь я?

— Притом! Фларимон спас тебя своей кровью. А правильней — желанием. Да, магия — есть желание. Концентрированное, сильное, искреннее. Все остальное — механика, — словно учитель ученику, поведала наатцхешта. — Какой отсюда вывод? Ты должна искренне, всем сердцем, всей душой пожелать возвращения.

— А механика? — напоминаю я.

— Считай, что это и есть механика для души, духа.

— Духа?

— Подробности приблизительно тебе рассказать и Мудрейший может, я же не учитель, в конце концов! — нахмурилась наатцхешта.

— Мудрейший? — решительно, я сегодня способна только на вопросы, причем односложные, до неприличия короткие.

— Эльф, Эфиан который, — все же отвечает наатцхешта. — И вообще, тебе пора. А то еще народ и впрямь решит, что ты умерла. Пошевеливайся, деточка, давай-давай.

Наатцхешта поднялась и стала таять. Как туман от солнечных лучей. Как звезды на рассветном небе. Как… призрак.

— Спасибо, — почему-то шепчу, хотя хочется кричать. — Эльфу что-нибудь передать? — я не удержалась от ехидной ухмылочки.

— Обойдется, — послала мне в ответ столь же ехидную ухмылку Лета. — Прощай…

И все. Ее нет. Осталась одна чернота. И мне не стоит тут задерживаться. Главное — желать…

Боль. При выдохе. При вдохе. Иногда острая. Иногда тупая. А иногда все сразу. Но говорят: если болит, значит жив. Получилось?

Какой-то неясный скрип слева. Слева? Хм, а где это я? Кажется, лежу на кровати. Во всяком случае, на чем-то мягком. Осторожно, боясь вновь увидеть черноту, открываю глаза. Комната. Чужая, естественно. Из доступного взгляду только потолок в завитушках, какие обычно в замках знати бывают, да люстра колесом с оплывшими свечами. И куда меня теперь занесло?

Скрип вновь повторился. Медленно, боясь лишний раз вздохнуть, потому как боль никуда не уходит, поворачиваю голову. Стул. Фларимон. В смысле Фларимон то ли сидит, то ли спит на стуле, который собственно и скрипит, потому что одна из ножек самую малость короче остальных, вот стул и покачивается.

Все-таки спит. Тревожный сон ему снится, вон как брови хмурит. Так бы и провела рукой по лбу, чтобы разгладить складку. Но не дотянуться, да и разбудить могу…

Спит. А руку так положил, словно специально кольцо на показ выставил. Привычка? Вероятно.

А что стало с моим кольцом? Приподнимаю руку и лишь краем глаза замечаю, кольца папа как не бывало, но дубовый венок на месте — его даже при смене не задело. Движений всего ничего, а стон таки пробивается. Вроде бы тихий, но Фларимон тут же проснулся, подскочил, свалив стул, и бросился ко мне. Но у кровати замер в нерешительности: то ли опасаясь причинить боль, то ли не зная как себя со мной вести.

Беспокойство пересилило нерешительность, и Фларимон осторожно присаживается на самый край кровати. И молча смотрит на меня.

Я тоже молчу. А ведь как много вопросов…

«Почему ты здесь?» — оба могли бы спросить.

«Тебе больно?» — но и так ясно.

«Зачем ты меня бросил?» — обида не позволит.

«Что ты хочешь?» — глупо, хотеть можно только одного: жить без боли.

«Как ты?» — откровенно выставить на показ чувства?

«Ты злишься на меня?» — это и без слов понятно.

«Где ты был?» — нелепо, все уже в прошлом.

«Для чего ты жертвовала собой?»

«Почему ты спас меня?»

И он молчит, только смотрит глаза в глаза, да кольцо на пальце теребит. Нет, не пытается снять, а… Будто бы оно ему сил придает, спокойствия, уверенности.

— Э… я… не знаю… Ты… как себя чувствуешь (И как себя может чувствовать вернувшаяся с того света?)? Болеть будет еще какое-то время (А то я не знаю!). Ты… может… воды хочешь? — Фларимон сбивчиво сыплет вопросами, пытаясь дать какие-то объяснения, но снова и снова уходит от главного.

А я не спешу помочь. Во-первых, нет сил. Во-вторых… Нет уж, тут и во-первых хватит.

— Где я? — ой, а голос-то как скрипит, что ссохшийся журавль на колодце в Скамме.

Фларимон сперва кинулся за водой и пока, аккуратно поддерживая, помогал напиться, поведал:

— Мы в замке князя Жд анича, что в двух лигах от дома колдуна. Нам повезло удачно наткнуться на его детей, выехавших на охоту. Хотя какая тут охота? Любопытство тянуло в Темный замок. Княжич Юж ей наверняка зарекся впредь любопытничать — едва с лошади не свалился. А вот кн яженка повела себя совсем иначе, решительно командуя отрядом сопровождения (Кто бы сомневался! И одного принца достаточно было бы, а тут сразу оба. И как же себя не проявить?). Да и врача по пути найти сумела. Тебя разместили в комнатах, принадлежавших госпоже замка (Ну хоть не господина, и на том спасибо, иначе потом в ответ благодарности несоизмеримой потребовали!). Жданич лет десять как овдовел, так что никого мы не стесним, не переживай об этом.