Ужас Амитивилля

Было нечто такое, чего он никак не мог понять. Он вспомнил комнату, которая, насколько он помнил, находится на втором этаже. Голова тогда шла кругом, но то, что священник увидел, совершенно ясно отпечаталось в его мозгу. Когда он освящал дом, комната была забита нераскрытыми коробками, а также он вспомнил, что из ее окон был виден эллинг.

Отец Манкусо вспоминал позднее, что пока он болел и лежал в постели, ему на ум пришло слово «зло». Однако он считал, что это всего лишь высокая температура могла сыграть недобрую шутку с его воображением. Он также помнил, что у него возникло желание, граничившее с одержимостью, позвать Лютцев и убедить их держаться от этой комнаты подальше любой ценой.

В то же самое время Кэти Лютц у себя в Амитивилле также думала о комнате на втором этаже. Время от времени она чувствовала необходимость побыть в одиночестве, поэтому решила, что эта комната должна стать ее личной.

Мысли о швейной сменились размышлениями о кухне. «А вот третья спальня на втором этаже может послужить гардеробной для хранения одежды моей и Джорджа, которой становится все больше», – рассуждала Кэти.

Среди коробок в швейной комнате хранились ящики с рождественскими украшениями, которые собирались годами. Настало время распаковать игрушки, разобрать их и повесить на елку, которую матушка и брат обещали привезти вечером.

После ланча Кэти попросила Дэнни и Криса перенести эти коробки вниз в гостиную. Джорджа больше интересовали поленья и розжиг очага, поэтому он без особого энтузиазма занимался рождественскими огнями, проверяя многочисленные цветные лампочки и распутывая провода. В следующие несколько часов Кэти и детишки разворачивали тонкую бумажную упаковку, доставая из нее хрупкие яркие шары, ангелочков, сделанных из дерева и стекла, Санта Клаусов, коньков, игрушечных балерин, оленей и снеговиков, которых покупали и дарили из года в год по мере того, как подрастали дети.

У каждого члена семьи были любимые украшения, и они нежно и бережно раскладывали их на полотенцах, заботливо расстеленных на полу. Среди игрушек были те, которые купили еще в том году, когда Дэнни отмечал свое первое Рождество. Но в этот день дети восторгались украшением, которое Джордж принес в свою новую семью. Это была настоящая семейная реликвия, единственная в своем роде: полумесяцы и звезды, отлитые из чистого серебра и обрамленные золотом чистотой в двадцать четыре карата. Украшение длиной шесть дюймов крепилось к елке при помощи застежки. Его сделали в Германии более века назад, Джорджу его подарила бабушка, а та, в свою очередь, получила его от своей бабушки.

Доктор посетил дом приходских священников, в котором жил отец Манкусо. Он поставил диагноз: у больного был грипп, и ему необходим постельный режим на день-другой. Жар, охвативший организм, не спадет в ближайшие двадцать четыре часа. Мысль о том, что придется лежать без дела, отец Манкусо воспринял с раздражением: необходимо было проделать слишком много работы. Он согласился с тем, что какие-то мероприятия, отмеченные в его деловом календаре, можно отложить на неделю, но некоторым его подопечным нужна была его поддержка в самое ближайшее время, и об отсрочке не могло быть и речи.

Тем не менее доктор и пастор настаивали на своем, утверждая, что отец Манкусо лишь продлит свою болезнь, если будет трудиться или покинет квартиру.

«Но звонок Джорджу Лютцу не потребует много усилий», – подумал священник. Отца Манкусо не покидало и беспокоило, как гриппозный жар, то тяжелое чувство, что он испытал в комнате на втором этаже дома на Оушен-авеню. Когда он, наконец, решился позвонить, было пять часов пополудни.

Дэнни снял трубку и сразу же побежал за отцом. Кэти восприняла звонок с удивлением, но Джордж не увидел в этом ничего необычного. Сидя у очага, он думал об отце Манкусо весь день. Джордж и сам испытывал острое желание позвонить священнику, но все не мог решить, что же он хочет ему сказать.

Он очень расстроился, узнав, что у отца Манкусо грипп, и спросил, не может ли он что-нибудь сделать для священника. Тот убедил его, что в настоящий момент ему не может помочь никто, и Джордж начал рассказывать о том, что происходит в доме. Вначале это была легкая беседа. Джордж сообщил отцу Манкусо об украшениях для рождественской елки, которую Джимми, родной брат Кэти, обещал вот-вот привезти.

– Я должен поговорить с вами о том, что не выходит у меня из головы все это время, – перебив Джорджа, сказал отец Манкусо. – Помните комнату на втором этаже вашего дома, которая выходит окнами на эллинг, там еще вы храните все ваши нераспакованные ящики и картонные коробки?

– Да, конечно, святой отец. Как только будет свободное время, мы устроим там швейную и комнату для медитаций Кэти. Да, кстати, знаете, что мы там обнаружили на другой день? Мух! Сотни домашних мух! И это, представьте себе, посреди зимы!

Джордж замолчал, ожидая, что скажет священник.

И дождался.

– Джордж, я не хочу, чтобы вы, ваша жена и дети входили в эту комнату! Прошу, держитесь от нее подальше!

– Почему, святой отец?