Ужас без конца

В подъезде горела тусклая лампочка. Почти все перекореженные почтовые ящики были открыты: похоже, никто не получал корреспонденцию, надобности в них не было. Петя прислушался. Тишина как на кладбище, когда всюду не живые люди, а мертвецы, которые не шумят. До тех пор, конечно, пока им не станет тесно в холодных могилах, они не заворочаются и не захотят выбраться наружу…

«Фу, придурок, зачем про мертвецов-то вспоминать», — одернул себя Петя и почти бегом направился к лифту.

Тот стоял на первом этаже, поэтому двери с дребезжанием разъехались в стороны, стоило Пете нажать на кнопку. Едва он вошел внутрь, как дверь подъезда распахнулась. Петя увидел женщину лет пятидесяти, похожую на строгую учительницу, которая на ходу закрывала синий зонтик.

— Придержите, пожалуйста! — попросила она, и Петя нажал на кнопку блокировки.

— Спасибо, — улыбнулась женщина. — Мне шестой.

Лифт потащил их вверх, натужно скрипя и вздыхая.

— Недавно поселились? Не видела вас тут, — сказала женщина.

«Я как гриб на Красной Площади, — подумал Петя. — Заметный, мимо не пройдешь, со всех сторон видно». А вслух ответил:

— Да, на этой неделе заехал. Снимаю комнату.

Женщина нахмурилась, хотела что-то сказать, но тут лифт остановился. Двери открылись, Петя попрощался и вышел. Он уже шагнул к двери своего блока, как женщина проговорила:

— Вы тут осторожнее.

Петя обернулся.

— В каком смысле?

В желудке неприятно похолодело. Второй раз за день такие разговоры — это уже чересчур.

— Нездоровое здесь место. Вредное. Можно душу свою потерять. Лучше вам отсюда уехать поскорее. Пока не поздно.

Они смотрели друг на друга. На губе у женщины красовалась болячка от простуды, взгляд был какой-то мечущийся. Секунда — и двери захлопнулись, отрезав Петю от соседки.

Придя к себе, он увидел бабку, которая шла в комнату с кастрюлькой в руках, и поздоровался. Как написал поэт, «а в ответ — тишина». Старуха на него не взглянула и ничего не ответила. Петя внезапно разозлился. Что такое в конце концов?

Подойдя ближе к старухе, он тронул ее за плечо и проговорил:

— Пожилые люди любят жаловаться, что молодежь плохая. Что же вы пример не подаете? Я вот с вами здороваюсь, а вы не отвечаете.

Старуха испуганно глянула на него, потом поставила свою кастрюлю на шкафчик, что стоял возле двери в комнату, и вытащила из ушей беруши.

— Чего тебе?

— Я поздоровался, — растерянно сказал Петя. — Так вы не слышали, значит?

Старуха дернула углом рта, что, видимо, должно было означать улыбку:

— И тебе здоровья. А тут чем меньше слышишь, тем лучше. Ты тоже купи. И ночью суй в уши. Или как я — с вечера, как стемнеет. Так оно надежнее.

Она резво подхватила кастрюлю и юркнула в комнату, как мышь в нору.

Петя так и остался в коридоре перед захлопнувшейся дверью.

Спустя примерно час он вяло жевал разогретую в микроволновке пиццу, которую купил на ужин, запивая ее сладким чаем. Пока был в ванной — мылся быстро, помня об уважении к соседям, — слышал в коридоре громкие голоса. Кажется, Коля говорил о чем-то со старухой, других-то соседей в их блоке нет. Наверное, уши у обоих заткнуты, вот и орут.

Наговорились, замолчали.

Сейчас Петя сидел, поневоле прислушиваясь к тому, что происходило вокруг, и, хотя ничего особенного не слышал, тишина давила, казалась зловещей, опасной. В ней словно бы готовилось что-то, собиралось родиться и…

И что? Может, хватит параноить? Михалыч этот подшутить решил. Люди мрут от пьянства и инфарктов, из окон выходят — эка невидаль, где в нашей стране такого нет? Тетка в лифте с приветом. А Коля с бабкой просто хотят выжить Петю из блока: зачем им лишний сосед, который будет занимать кухню и ванную?

«Ага, вот так взяли все и сговорились!»

В этот момент за дверью что-то грохнуло, а следом послышались шаги — волочащиеся, как будто человек еле переставлял ноги.

— Помогите! — прохрипел слабый голос. — Больно!

Петя бросился к двери, но уперся взглядом в свое отражение в зеркале. Перепуганное, побледневшее лицо, глаза вот-вот из орбит выскочат… Он смотрел на себя долю секунды, а потом лицо в зеркале подмигнуло ему. Петя отпрянул от двери. Отражение снова стало нормальное, такое, как надо. Почудилось? Или у него глаз непроизвольно дернулся, а показалось…

Отражение внезапно припало к поверхности зеркала, словно зазеркальный Петя собрался выскочить наружу, а потом высунуло язык и облизнуло губы.

Петя заорал и шарахнулся в сторону, каждую секунду ожидая, что неведомое существо высунется наружу, прямо из зеркала, и схватит его.

Про то, что кто-то стоял за дверью и просил о помощи, он совсем позабыл, но тут раздался голос:

— Открой! Ты должен помочь! — Дверь принялись трясти. — Выходи!

А потом закричала женщина. Вопила, захлебываясь криком, который пульсировал, рвал барабанные перепонки.

Никогда в жизни Петя не испытывал такого страха — зашкаливающего, необузданного, от которого стучит в ушах и к горлу подкатывает тошнота. Он прижал руки к ушам, чтобы не слышать.

Не слышать… Соседи не слышат. Конечно, у них беруши.