Ужас глубин

Он огляделся. Со всех сторон доносились беспорядочные очереди, но светляков больше видно не было. «Черт, где Хоффман? И что с „Фальконером“?» Бэрд начал отступать, на ходу перезаряжая «Хищник». Он попробовал включить рацию:

— Бэрд вызывает «Фальконер», скажите мне, что вы не на дне.

Маркус ответил не сразу:

— Отличная работа. Полбазы снесло, но это было замечательно.

Бэрд подавил прилив глупой гордости. «Слушай, ты же не ради его похвал старался, а? Возьми себя в руки».

— У нас еще полипы остались.

— Что поделаешь, сынок, нет в мире совершенства, — раздался голос Коула.

— Сколько? — спросил Маркус.

— Пара сотен до берега добралась.

— И?..

— И по-моему, мы их всех перебили.

С Коулом все было в порядке, поэтому Бэрд снова мог начинать волноваться о своей безопасности, не чувствуя угрызений совести.

— Мне нужно найти Хоффмана. Я стою тут посреди площади совсем один, все ушли на вечеринку и забыли меня.

Бэрд слишком часто оказывался в непосредственной близости от места взрыва. Он знал, что это не пройдет ему даром. Но, как всегда, он необыкновенно быстро вернулся к нормальному состоянию, даже впал в какое-то странное умиротворение. Впрочем, он знал, что это последствия шока. Это похоже было на операцию под местным наркозом: ты видишь, что доктор режет тебя на куски, но это происходит как будто с другим человеком.

Он двинулся вперед, мимо казарм; каждую минуту он боялся услышать с «Фальконера» или от Матьесона новость о том, что к базе на всех парах приближается целый косяк разъяренных левиафанов. Но он слышал только треск пламени. На стенах плясали желтые отсветы. Должно быть, какой-то полип взорвался рядом с горючими веществами.

«А я все-таки припечатал эту тварь, прежде чем она изрыгнула еще полипов. Я сделал все как надо».

Завернув за следующий поворот, Бэрд ощутил, как лицо его обожгла волна горячего воздуха, и замер на месте. Он привык натыкаться на перестрелки, пожары, на всякие неожиданные и зловещие сцены, но сейчас он не сразу сообразил, что происходит перед ним.

Посреди площади пылал огромный костер. Движущийся ковер из алых углей шипел, свистел, плевался искрами. Время от времени что-то взрывалось, словно перегретая банка из-под аэрозоля. Солдаты, бродяги и гораснийцы стояли вокруг, большинство из них держали оружие стволами вниз или даже повесили автоматы на плечи. Три человека поливали из огнеметов какую-то кучу.

Хоффман протянул руку к одному из гораснийцев, и тот отдал ему огнемет. Полковник в мрачном молчании водил из стороны в сторону соплом, как будто выполнял некий ритуал. Бэрду захотелось тихо отойти назад; он надеялся, что его никто не заметит.

Костер на самом деле представлял собой кучу мертвых и умирающих полипов. На этот раз их пришло немного, и применение огнеметов было, пожалуй, излишним; однако подобное же рвение Бэрд наблюдал, когда уцелевшая Саранча догнала спасавшихся бегством жителей Хасинто. Тогда червей осталось всего-то несколько штук, но половина армии бросилась им навстречу; солдаты жаждали рубить врагов на куски, жаждали прикончить последних тварей из стаи, долгие годы не дававшей им ни минуты покоя. Тогда Бэрд тоже поддался всеобщему порыву.

Какой-то бродяга выключил огнемет и передал его Бэрду.

— Прошу, — пригласил он. — Может, это у тебя последняя возможность.

Занятие было бессмысленным, но Бэрд все равно взялся за огнемет, только ради того, чтобы опробовать эту штуку и посмотреть, насколько далеко летит струя. Он не думал, что огненный ритуал принесет ему какое-то облегчение.

Через несколько секунд кто-то завел сирену, раздался сигнал отбоя тревоги. Хоффман подошел к Бэрду и хлопнул его по спине. По лицу его было видно, что он думает сейчас о чем-то более жутком, чем разрушенная военно-морская база и новый, незнакомый людям враг.

— Вы подонок, Бэрд, — произнес он. — Но вы наш подонок.

Это был самый лучший комплимент из всех, которые получал за свою жизнь Бэрд. А комплиментов он получал мало.

— Кто-нибудь, принесите солдатам швабру! — крикнул какой-то бродяга. — Им придется целый год здесь прибираться — если они продержатся еще год. До встречи, уроды!

Они все уходили. Гораснийцы стояли и молча смотрели на них; может быть, думали, что сигнал отбоя означал также возобновление кровной вражды.

— Уходите? — спросил Бэрд. — А нам столько всего надо обсудить!

— Меньше всего нам хочется здесь оставаться. — В руке человек держал портативную рацию вроде тех, какими пользовались охранники до того, как прежний мир полетел в тартарары. — Вам конец, КОГ. Мы хотим оказаться подальше от вас, пока еще можно.

Он ушел, разговаривая с кем-то по рации. Бэрд услышал что-то насчет «восемнадцати ноль-ноль, завтра на закате» и «сбора на кораблях».

Значит, они действительно уходили. Это было уже что-то. Бэрд подумал, что ради этого стоило немного изменить карту острова.

Утром он посмотрит, как теперь выглядит берег.

Вектес, южное побережье, на следующий день

Однажды он умрет, и все это дерьмо закончится. Хоффман обнаружил, что с нетерпением ждет этого дня.