Ужас приходит в полнолуние

Я не удивился тому, что Терехин располагает такой информацией о Гуртовом. И не удивлюсь, если у Волкодава целое досье на него оформлено.

— Да. Детдом был в старой усадьбе. Барской. Его лет семь назад закрыли, еще до того, как вы стали здесь работать. Перевели в другой район, — пояснил я Терехину, внимательно глядя на дорогу. — Теперь в этой усадьбе Гуртовой пансионат для миллионеров строит. Уже, считай, достроил.

— Знаю, — буркнул Терехин. — А ты сколько здесь участковым, Михайлишин?

Он точно меня за дурачка считает. Проверяет, что ли? А чего меня проверять. Я уверен: он и так все про меня знает. Потому что Волкодаву достаточно разок полистать чье-нибудь личное дело, чтобы потом каждую строчку всю жизнь помнить. Память у него не хуже, чем у персонального компьютера последнего поколения. И быстродействие такое же, по-моему.

— Шестой год, товарищ майор, — спокойно ответил я.

— Ладушки. Валяй дальше.

— Директором детского дома Бутурлин стал где-то году в семидесятом. А до этого был географом-картографом. По работе много путешествовал, часто бывал за границей. Составлял карты, исследовал всякие там труднодоступные районы. В Индии, в Африке. Потом подцепил какую-то непонятную тропическую болезнь, в очень тяжелой форме. Но сумел выкарабкаться. И жаркие страны для него сразу же закрылись. А вот жена его умерла. От той же болезни. Остался сын. И тогда он сменил профессию, пошел в директора детдома и занялся воспитанием сирот. Да, еще он воевал. Имеет награды.

— Где это ты все умудрился раскопать? Да еще так быстро? — подозрительным тоном спросил Терехин.

— Вы же знаете, товарищ майор, у меня в поселке есть кое-какие источники, — уклончиво ответил я.

Как же, стану я ему своих информаторов раскрывать. Только по письменному приказу. Или в случае крайней необходимости. А тем более того, кто мне все это поведал.

— Источники, — хмыкнул Терехин. — Скрытный ты, оказывается, Михайлишин.

— Я не скрытный, товарищ майор. Но это мои источники. Лично мои.

— Ты что, обиделся? — слегка удивился Волкодав.

— Нет.

— Правильно — за шутку не сердись, в обиду не вдавайся. На начальство обижаться нельзя, сынок. Его только можно про себя материть. Или тайком подсиживать. Но ты вроде не по этому делу, верно?

— Верно.

— А вообще — что он за человек, Бутурлин?

Я на минуту задумался. И продолжил, по-прежнему глядя не на майора, а на дорогу:

— Не очень общительный. Ведет довольно замкнутый образ жизни. Умный. Гордец. Живет один. Жена, как я говорил, умерла очень давно, после этого он так и не женился. Правда, в поселке летом живут близкие родственники — сын с женой и дочкой. То есть — внучкой Бутурлина. Внучка большую часть времени, по крайней мере последнюю неделю, проводит у деда. Они очень дружны. Сын — членкор, занимается наукой. Насколько я понял, исследованиями в области лазерных технологий. Деньги зарабатывает большие. Его жена — доктор медицинских наук, гинеколог. Тоже работает — в частной клинике в Москве. Совместное предприятие.

— А эти данные откуда? Тоже личные источники? — перебил меня Терехин.

— Тоже.

— Дальше.

— Они живут отдельно от Бутурлина. У них здесь тоже дача. Большая. Построили пять лет назад. Скорее даже загородный дом, чем дача. Сам Бутурлин, я уже говорил, тщательно следит за здоровьем: регулярно бегает по утрам, зимой ходит на лыжах.

— Еще что?

— Бутурлин — заядлый охотник. Они с Пахомовым, ну, с убитым, каждый год сезон открывали…

В это время, по случайному совпадению, мы как раз проезжали мимо конторы охотхозяйства, где до выхода на пенсию трудился покойный Пахомов. На кирпичной стене висело что-то красно-белое, выцветшее, бывшее раньше радостным лозунгом. Теперь от него осталась китайская грамота: «Товари… …раним род… природу!»

— Охотник, говоришь? — сказал Терехин, мельком взглянув на остатки лозунга.

— Да, товарищ майор.

— Оружие у него есть?

— Да. Зарегистрировано, все по закону, товарищ майор.

— Какое оружие?

Я решил слегка отыграться на Терехине за все его сегодняшние наезды. И ответил коротко, хотя здорово рисковал, потому что Волкодав — человек злопамятный:

— Увидите, товарищ майор.

При этом я не сдержался и невольно улыбнулся. Чуть-чуть улыбнулся, но он сразу это засек.

— Что значит — «увидите»? — тут же заледенел Волкодав. — Ну-ка, сынок, объясни.

— Трудно объяснить, товарищ майор. Да вы сами все на месте поймете.

— Все темнишь, Михайлишин. Ладушки, увидим.

Я промолчал. Волкодав постучал пальцем по передней панели машины:

— По доверенности водишь?

— Нет, товарищ майор. — Я невольно засмущался. — В лотерею выиграл. Давно уже.

— Ну-у! — удивился Терехин. И внезапно, без перехода поинтересовался: — А родители у тебя живы-здоровы?

— Да. В Кропоткине живут, у меня на родине. Есть такой город в Краснодарском крае. Кропоткин.

— Везунчик ты, Михайлишин, — подозрительно ласковым тоном сказал Волкодав, и я сразу насторожился. — Родители, слава богу, живы, машина есть, крыша над головой есть… Здоровья хоть отбавляй, молодой, перспективный… А чего в холостяках ходишь?