Ужас реального

Д. О.: Если мы попытаемся найти идею, в наибольшей мере противоположную идее изменения состояний сознания, то таковой, как мне кажется, можно считать известную феноменологическую концепцию потока сознания. Гуссерль в разных формулировках говорит приблизительно следующее: возьмем, к примеру, восприятие стола, — что в нем является непрерывным? В нем непрерывно только одно — переменчивость самого восприятия. Закрыл глаза, и нет стола. Открыл, и стол появился снова. Это одно и то же восприятие стола? Нет, отвечает Гуссерль, восприятие никогда не остается тем же самым. Кроме того, оно пребывает в постоянном потоке сознания и само, в свою очередь, является постоянным потоком. Определенные сомнения вызывает принципиальная размытость, нечеткость дискретных состояний внутри потока сознания. Как если бы мы созерцали этот поток со слишком близкого расстояния. Представим себе человека, который едет на поезде и смотрит на мир за окном. Где-то далеко, почти на линии горизонта медленно проплывают дома; солнце, которое их освещает, кажется, стоит на месте; однако метрах в пятидесяти от железнодорожного полотна, вдоль которого высажены деревья, пейзаж выглядит размытым, он превращен в сплошную зеленую полосу. Но если бы мы захотели трансцендировать эту часть ландшафта либо дистанцировать собственный взгляд, все выглядело бы по-другому Гуссерль, впрочем, интересуется только той частью сущего, которую можно отслеживать через ближайшие

245

Измененные состояния сознания

данности сознания. В этом случае исключительную значимость приобретает поправка на скоростной режим восприятия. Очевидно, что нельзя войти в один и тот же поток два раза, и даже одного раза не войти, но если двигаться быстрее потока, тогда в него можно входить бесчисленное количество раз.

Включать иные скоростные режимы — это и значит переходить в измененные состояния сознания. Ты все еще выглядываешь в окно, и в то же время видишь себя выглядывающего как бы несколько со стороны. Перед тобой по-прежнему сплошная зеленая полоса, но теперь в нее вкраплены чередующиеся, мгновенно сменяющие друг друга сингулярности, отдельные деревья. Они возникают только на миг, подобно буддийским дхармам. Они обретают форму, которая моментально возвращается в пустоту. Дело уже идет не о непрерывности, возникающей всего лишь на основе того, что непрерывно переменчивым является восприятие, а о том, что сама его переменчивость — есть трансцендентальная уловка совершенно неизменного, обладающего жестким предметным креплением сознания, знающего только одно состояние — так называемую интенциональ-ность. Понятно, чего хотел Гуссерль. Ему было важно продемонстрировать, что когда мы смотрим на стол, зная, что это стол, то за этим, казалось бы, самоочевидным фактом стоит целый ряд сложных взаимозависимых актов восприятия и осознания, которые мы обыкновенно просто не отслеживаем. Стол, обладающий для нас смыслом, возникает в этом ряду последним — как вещь, находящаяся по ту сторону различных оттенков коричневого, шероховатой поверхности, закругленных углов, продолговатой формы, древесного материала и т. д.

Можно заметить, что подобный взгляд в значительной мере ретроспективен, — мы все равно уже сознаем, что это стол, и теперь обращаемся к тому, что предпосылалось на-

246

Беседа 9

шему осознанию. А если не обращаемся, то ничего страшного не происходит, стол как был столом, так им и остается, хотя бы в порядке пассивного синтеза. Переход в измененные состояния сознания несколько иначе преподносит суть дела. Он знаменует собой отмену идеи потока, идеи непрерывности, идеи того, что сознание должно постоянно брать на себя труд по конституированию мира, пребывать в заботе, быть на что-то направленным. Происходит, как выразился Александр, выключение из розетки. Это вовсе не означает, что нас тут же повергает в смятение или что мир обессмысливается. Напротив, мир впервые выглядывает из-за шторы, за которой до того лишь угадывался и где обозначался только его предметный контур. Мы больше не спрашиваем, моргая глазами, одно ли и то же это восприятие стола? Вопрос теряет всякий смысл, едва стол делается местом, собирающим вокруг себя и символически организующим пребывание людей, которые за ним встретились, разговаривают, пьют вино. В этом событии нет никакой противостоящей нам предметности — она отменяется первым же дистанцированием в измененное состояние сознания.