Ужас в Белом Доме

— Чиун, этот президент мне нравится. И я спасу его. Кроме того, я тут видел вице-президента...

Глава четвертая

Лезвие ножа двигалось очень медленно. Так же, как и тот, кто его держал. Обладатель ножа выпрыгнул пару секунд назад из блестящего черного «бьюика», и сейчас его солдатские ботинки, тоже блестящие и черные, медленно переступали по замусоренной мостовой.

— Белый, ты умирать! — утробно возвестил он. Голова его была повязана грязным белым полотенцем, посреди лба сверкал огромный бриллиант из оранжевого стекла. — Умирать для имя Аллаха!

Роста он был немаленького — футов шесть с небольшим и весил добрых двести пятьдесят фунтов; волосатые ноздри грозно раздувались на темной физиономии.

— Я занят, — бросил Римо.

Что было правдой — они только недавно выехали из парадных ворот Белого дома, немедленно обнаружили за собой хвост, в процессе отрыва от которого Чиуну вздумалось объяснять Римо теоретические аспекты деятельности ассасинов — по его словам, для нее существовало множество вполне обоснованных причин, не имевших ничего общего с безрассудными эмоциями вроде ненависти или жажды мести. Более того — ассасину эти эмоции могли сослужить службу гораздо более худшую, чем прыгуну на длинные дистанции — волдырь на ноге. В лучшем случае они просто отвлекали; в худшем — могли поставить под угрозу выполнение всего замысла.

И как раз когда Чиун готовился перейти к выводам, а Римо тщетно пытался нащупать связь между взрывом в Солнечной долине и угрозой покушения на президента страны, напряженную работу мысли обоих прервал какой-то тип с кривым ножиком, выскочивший перед ними на проезжую часть и загородивший дорогу.

— То нет налет бандит-ниггер! — прохрипел он, вращая глазами. — То есть святой война ислам для неверные!

— Простите, я очень занят, — повторил Римо.

— Моя араб! — не слушая его, вопил нападавший. — Моя есть арабски имя! Имя — Хамис аль-Борин, значит «спаситель свой народа»!

— Это абсолютно ничего не значит, — проворчал Чиун.

Арабский он знал и однажды объяснял Римо, что само слово «ассасин» происходит из этого языка — от слова «гашиш»; говорят, тамошние ассасины курили его для храбрости. А потом арабское «хашишин» превратилось в «ассасин». Арабские ассасины были неплохими специалистами, но так и не смогли достичь вершин мастерства, иногда просто грубо работали — убивали без нужды, а главное — не гнушались ради достижения поставленной цели лишать жизни даже детей, что вызывало яростное неприятие Чиуна.

— Никакое это не арабское имя, — вновь сказал он.

— Моя Хамис аль-Борин, — насупившись, повторил детина.

Подняв руку с кривым ножом, он прицелился концом лезвия прямо в грудь Римо. Одним движением Римо оказался вне пределов его досягаемости — нанесенный с размаху удар лишь заставил громоздкое тело нападавшего пролететь пару метров и оказаться позади Римо и Чиуна. Со стороны могло показаться, что парень просто споткнулся — но как бы то ни было, теперь его отделяло от намеченных жертв солидное расстояние.

— Существует два вида физического устранения, — поучительным тоном изрек Чиун. — Один — порочное по своей сути кровавое преступление, совершаемое из мести — дело вполне обычное для вашей страны. Это даже не убийство. Это просто резня. А есть другой — остроумный, совершенный замысел, плод многовекового развития древней культуры, делающий честь его исполнителю. Именно такие убийства, Римо, совершают специалисты. Их оплачивают заранее.

— А какого из них следует опасаться президенту? — спросил Римо.

— Обоих, — благодушно кивнул Чиун. — Умрет он, конечно, от какого-то одного, но все равно так и не узнает, от какого.

Великан в тюрбане из вафельного полотенца и с фальшивым арабским именем поднял свою громоздкую тушу с асфальта, дабы возобновить нападение. На помощь ему пришли еще трое с такими же повязанными на голову белыми полотенцами — на одном из них даже сохранился ярлык дешевой распродажи универмага «Сиэрс». Очевидно, роль первого из нападавших была сугубо отвлекающей — грязную же работу делали эти трое. Все четверо стремительно приближались к Римо и Чиуну, безучастно взиравшим на бегущих.

— Им убить — во имя милосерднейшего из всемогущих! — завопил первый.

Римо прикинул — боевая эффективность у атакующих была довольно убогая. Самое необходимое при нападении — как ни странно, устойчивость, и хотя существует расхожее мнение, что наилучший способ — поразить жертву на бегу, профессионалы знают, что это не более чем иллюзия. Залог успеха — устойчивость исходной позиции, а в данном случае о ней не могло быть и речи: четверо нападавших, пыхтя, бежали то всех сил. В руках у приятелей борца за веру Римо заметил мачете.

— В любом случае, этого вашего императора уже предупредили, — заметил из-за спины Римо Чиун.

— А ты откуда знаешь, папочка?