Ужас в Белом Доме

— Не будем об этом говорить, папочка.

— Этот человек глуп, Римо.

— Кого ты имеешь в виду?

— Того, с кем ты говорил. Вашего императора со смешными зубами.

— А откуда ты знаешь, что я говорил с ним?

— Откуда я знаю? Я знаю тебя! После стольких лет бесплодных попыток сделать из тебя человека. — Неужели я не знаю, что одно лишь безрассудство движет твоими поступками?

— Он не согласится со мной. И собирается выступать в субботу.

— Вот почему я и говорю, что он глуп. Лишь совершенный глупец ищет встречи с опасностью, размеров которой не представляет. Нет, я до сих пор не пойму, как смогла эта страна дожить до своего столетия.

— Двухсотлетия, — поправил Римо.

— Неважно. Все равно все это время ею правили глупцы, вроде нынешнего. А вы, американцы, ведете себя так, будто вас и вправду оберегают свыше. Давите друг друга вашими жуткими смрадными автомобилями. Травитесь тем, что именуете пищей. В деревне Синанджу есть коптильня для рыбы — но и внутри нее воздух лучше, чем в ваших городах. И, несмотря на это, вы дотянули до двухсотлетия! Впрочем, Бог всегда печется о недоумках.

— Тогда, может, он и о президенте позаботится.

— Надеюсь. Хотя как ему удастся отличить одного недоумка от сотен других — нет, это выше моего понимания. Вы же все на одно лицо.

— Кстати, президент заверил меня, что безгранично верит в искусство Мастера. И доподлинно знает, что препоручил свою жизнь в самые сильные и ловкие в мире руки.

— Даже самым сильным и ловким рукам нужно, чтобы было за что схватиться.

— И он надеется, что ты защитишь его.

— Напрасно надеется.

— И уверен, что ты не остановишься ни перед какой опасностью.

— Кроме той, о которой ничего не знаю.

— И еще сказал, что если ему будет суждено остаться в живых — он устроит по телевидению специальную передачу, в которой расскажет всем-всем, что выжил только благодаря искусству Дома Синанджу.

Чиун вынул руки из рукавов и уронил на колени.

— Он так сказал?

— Именно так, папочка. Я даже запомнил все — слово в слово. Президент сказал: «Если я выживу, то выступлю по телевидению и расскажу, что обязан всем лишь единственному в мире, храбрейшему, внушающему страх врагам, необыкновенному...»

— Достаточно. И так понятно, что он говорил обо мне.

— Разумеется, — кивнул Римо. — Наконец-то твои заслуги будут признаны.

— Да, я беру свои слова назад. Этот человек не глуп. Он коварен и низок.

— Он же надеется на тебя.

Римо в недоумении пожал плечами.

— Я должен был понять это, еще когда беседовал с ним. Горе тому, кто окажет ему доверие!

— Да с чего вдруг ты это взял? Он ведь наговорил тебе таких комплиментов!

— Да потому что, если ваш зубастый император расскажет по телевидению, что его охраняем мы...

— "Мы" — это уже кое-что, — заметил Римо.

— ...Расскажет, что мы охраняем его, а потом с ним вдруг что-нибудь случится — что, по-твоему, будет тогда с добрым именем Дома Синанджу? О, низкое вероломство коварного императора!

— Боюсь, нам все-таки придется его спасти, — вздохнул Римо.

Чиун удрученно кивнул.

— Ты говорил, он из Джорджии?

— Да, а что?

— Сталин был тоже из Джорджии.

— Это другая Джорджия, Чиун. Та — в России, они называют ее Грузия, — ответил Римо.

— Это совершенно неважно. Все, кто родился там, одинаковы. Сталин был также вероломен и низок. Истребил миллионы, не обратившись ни разу к нам. Я никогда не был счастлив так, как в тот день, когда он погиб от рук собственной тайной полиции.

— Ничего не поделаешь. Придется на сей раз поработать на уроженца этой страны — и поработать как следует, папочка. И ты мне в этом поможешь.

Чиун снова кивнул. В комнату через тонкие розовые занавеси проникали уже первые лучи солнца, разрисовывая угловатое желтое лицо Чиуна светлыми полосками.

Чиун зажмурился от света и, повернувшись к Римо спиной, тихо произнес:

— Яма.

— Что, что?

— Ты не помнишь уже совсем ничего? Я говорю о яме. Они хотят заманить президента в яму — и там напасть на него. И нам придется отыскать эту яму.

— А почему ты думаешь, что они собираются именно так поступить?

— Убийцы были во все века — но весь их опыт, ошибки, удачи и поражения становились достоянием Дома Синанджу. Я знаю, что они поступят именно так, потому что эти убийцы кажутся мне чуть менее бестолковыми, чем все остальные в вашей стране. А значит, они станут подражать Синанджу — а мы бы прежде всего вспомнили притчу о яме, конечно же.

— Ну ладно, — Римо обреченно вздохнул, — значит, будем искать эту яму.

* * *