Ужас в музее

Последние день-два я обходил подвал стороной, но сегодня вечером снова спустился в жуткое подземелье. Поначалу все было тихо, но уже через пять минут за железной дверью опять раздались глухие шаги и угрожающее ворчанье — на сей раз они звучали громче и страшнее, чем во всех предыдущих случаях. И еще я услышал тяжелый шорох, производимый некой чудовищной ползучей тварью, которая теперь двигалась быстрее, с лихорадочным напряжением, словно пытаясь пробиться ко мне сквозь разделяющую нас преграду.

Шаги учащались, становились все громче и жутче, а потом до меня донесся леденящий кровь непонятный рокот, какой я слышал во время второго посещения подвала, — гулкий рокот, похожий на эхо далеких громовых раскатов. Однако сейчас он звучал стократ громче, и в нем явственно слышались новые, зловещие нотки. Наиболее удачным мне представляется сравнение с ревом какого-нибудь страшного монстра мезозойской эры, когда по земле бродили первобытные ужасы и обитавшие в Валузии[100] змеелюди закладывали основы черной магии. Такому вот реву — только усиленному до оглушительной мощи, неподвластной глотке ни одного известного животного, — был подобен сей жуткий рокот.

29 апреля

Ключ от железной двери найден. Я обнаружил его сегодня около полудня в запертой комнатке — он лежал под кучей разного хлама в ящике старинного письменного стола, спрятанный там явно наспех. Ключ был завернут в истлевшую газету от 31 октября 1872 года, под которой оказалась еще одна обертка — из высушенной кожи (очевидно, шкурки какой-то рептилии неизвестного вида), сплошь исписанной на вульгарной латыни неразборчивым почерком, знакомым мне по найденным в доме дневникам. Как я и предполагал, замок и ключ значительно древнее железной двери и кирпичных стен запертого подвального отсека. Старый Клаэс Ван дер Хейл приготовил их для какого-то дела, которое предстояло сотворить ему или его потомкам; а за сколько веков или тысячелетий до рождения самого Клаэса они изготовлены — трудно сказать. Разобрав латинский текст, я задрожал всем телом, охваченный новым приступом неизъяснимого ужаса.

«Тайны чудовищных Древнейших, — гласили коряво нацарапанные строки, — чьи загадочные письмена повествуют о сокровенном знании, существовавшем за земле еще до появления человека, о страшном знании, которое губительно для разума, а посему должно оставаться недоступным простым смертным, — тайны эти я никогда не раскрою. В Ян-Хо — преданном забвению запретном городе, чей возраст исчисляется многими миллионами лет и чье местоположение надлежит скрывать от людей, — я единственный среди живых носил материальную телесную оболочку. Там я обрел и оттуда унес с собой знание, от которого с радостью избавился бы, когда бы мог. Я научился устанавливать связь с миром, в который лучше не проникать, и теперь должен вызвать из земных недр Того, Кого лучше не пробуждать и не призывать. А силы, посланные следить за мной, не угомонятся до тех пор, покуда я или мои потомки не найдут и не сделают то, что необходимо найти и сделать.

С темной силой, что я пробудил и унес с собой, мне уже никогда не расстаться. Так написано в „Книге сокровенных истин“. Сила, вызванная мной к жизни, уловила меня в свои ужасные тенета и — коли я не успею выполнить приказ до своей кончины — будет держать в плену всех моих потомков, ныне живущих и еще не рожденных, покуда приказ не исполнится. Странными будут их союзы, и ужасными — пособники, коих они станут призывать для достижения цели. В далеких, неведомых мне землях предстоит вершить поиски, и для наружных Стражей потребуется построить дом.

Вот ключ к замку, врученному мне в ужасном, бесконечно древнем, запретном городе Ян-Хо. Сей замок я или один из моих потомков должен навесить при входе в обиталище Того, Кого надобно найти. И да помогут Владыки Яддита мне — или моему неизвестному потомку, — когда настанет момент навесить замок или повернуть в нем ключ».