Ужасная смерть Эдуара Делакруа

- Этот сукин сын Перси раздавил его, - сказал он просто. - Мышонок должен был умереть, но не умер. Коффи с ним что-то сделал. Каким-то образом вылечил. Я понимаю, как это звучит, но я видел своими глазами.

Тогда я добавил:

- Он вылечил и меня тоже. Но я это не просто видел, я это почувствовал. - И рассказал им о своей "мочевой" инфекции: как она обострилась, как мне было плохо (через окно я показал поленницу, за которую мне пришлось держаться, когда боль свалила меня на колени), и как все прошло после того, как Коффи прикоснулся ко мне. И больше уже не возвращалось.

Рассказ мой длился недолго. Когда я закончил, они сидели и задумчиво жевали бутерброды. Потом Дин сказал:

- У него изо рта вылетели черные штучки. Как мошки.

- Да, это так, - согласился Харри. - Сначала они были черными, а потом побелели и исчезли. - Он посмотрел вокруг, размышляя. - Я почти совсем об этом забыл, пока ты не рассказал, Пол. Правда, смешно?

- Ничего смешного или странного, - сказал Брут. - По-моему, люди всегда забывают то, что им непонятно.

Зачем помнить то, что не имеет смысла? Пол, а с тобой как? Были тогда мошки, когда он вылечил тебя?

- Да. Я думаю, это была болезнь... боль... то, что болит. Он втянул ее в себя, а потом выпустил снова наружу.

- Где она умерла, - добавил Харри. Я пожал плечами. Я не знал, умерла она или нет, и вообще, какое это имело значение.

- Он, что, высосал боль из тебя? - спросил Брут. - Тогда с мышью он словно высосал из нее боль или, я не знаю, смерть.

- Нет, он только дотронулся до меня. И я это почувствовал. Словно удар тока, только без боли. Но я не умирал, мне просто было больно.

Брут кивнул.

- Прикосновение и дыхание. Прямо как у этих из леса, что поют молитвы,

- Молитва "Отче наш, сущий на Небесах", - ска-зал я,

- Я вообще не знаю, причем тут Бог, - сказал Брут, - но, по-моему, этот Джон Коффи - очень сильный мужик.

- Да, - согласился Дин. - Если ты говоришь, что все это случилось, я могу поверить. Бог творит свои таинства, и неисповедимы его пути. Но при чем тут мы?

Да, вот это был вопрос вопросов. Я набрал побольше воздуха в легкие и рассказал, что хочу предпринять. Они слушали, раскрыв рот от удивления. Даже Брут, который так любил эти рассказы из журналов про зеленых человечков из космоса, и тот был изумлен. Когда я закончил свой рассказ, все молчали, и никто уже не жевал бутерброды.

Наконец Брутус Ховелл сказал мягко и рассудительно:

- Если нас поймают, Пол, мы потеряем работу, и счастье, если отделаемся только этим. Скорее всего, мы окажемся в числе обитателей блока "А" и будем шить сумочки и ходить в душ парами.

- Да, вполне возможно.

- Я, в общем, представляю, что ты чувствуешь, - продолжал Брутус. - Ты знаешь Мурса лучше нас всех, он не только твой босс, но и твой друг, и я знаю, что ты переживаешь за его жену...

- Это самая прекрасная женщина на свете, - сказал я. - И она для него - все.

- Но мы ее не так хорошо знаем, как ты или Дженис, - произнес Брут. - Правда, Пол?

- Если бы вы ее знали, вы бы тоже ее любили. По крайней мере, если бы вы с ней познакомились до того, как болезнь взяла ее в клещи. Она так много делала для общества, была хорошим другом и очень религиозной. А кроме всего этого, она очень веселая, была, по крайней мере. Она могла такое сказать, что вы хохотали бы до слез. Но совсем не по этим причинам я хочу помочь спасти ее. Нет, то, что с ней случилось, это несправедливо, до обидного несправедливо. Невоз-можно видеть, слышать и принять сердцем.

- Очень благородно, но я сомневаюсь, что из-за этого у тебя крыша поехала, - сказал Брут. - По-моему, все дело в том, что случилось с Дэлом. Ты хочешь это как-то уравновесить.

Он был прав. Конечно, прав. Я знал Мелинду Мурс лучше, чем все остальные, но все-таки не настолько, чтобы рисковать ради нее их работой... а может быть, и свободой... Или своими собственными работой и свободой. У меня двое детей и меньше всего на свете мне хотелось, чтобы жене пришлось сообщить им, что их отец готовится предстать перед судом за... а за что? Точно я не знал. Скорее всего, за помощь и соучастие в попытке побега.