Ужасные времена

— Кто тут? — спросил Безумный Дядя Джек.

— Это я, Эдди! — отозвался мальчик.

— Назови пароль! — потребовал его двоюродный дедушка.

Эдди вздохнул. Он довольно часто бывал в гостях у дедушки, и никогда раньше не требовался пароль, чтобы зайти к нему в дом-дерево. С какой стати он понадобился теперь?

— Не знаю! — простонал он.

— Правильно! — обрадовался Безумный Дядя Джек. — Проходи, мой мальчик! Проходи!

Эдди с облегчением вздохнул и поднялся по лестнице.

Было очевидно, что Безумный Дядя Джек искренне рад приходу своего внучатого племянника.

— Заходи и садись, — радушно встретил он гостя. — Думаю, ты пришел, чтобы узнать о поездке в Америку, не так ли?

Безумный Дядя Джек сидел на одной из подставок для зонтиков в виде слоновьей ноги (это были те самые подставки, которые его жена использовала в качестве обуви).

— Да, — подтвердил Эдди, усаживаясь на маленький перевернутый деревянный ящик с этикеткой «МАНГО». За спиной его двоюродного дедушки находилась кровать, а между ними — довольно неустойчивый стол; вот и вся мебель, поместившаяся в доме-дереве. — А еще для того, чтобы сообщить вам, что состояние здоровья Еще Более Безумной Тети Мод больше не вызывает опасений.

— Вот беда, — вздохнул Безумный Дядя Джек. — Мне тяжело это слышать. Искренне жаль. — Эдди не знал, что на это ответить, и поэтому благоразумно промолчал. — Так вот, прежде чем объяснить, для чего мне — то есть нам — нужно, чтобы ты поехал в Америку, мне придется ознакомить тебя с некоторыми эпизодами из семейной истории Диккенсов, — сказал он наконец.

— Хорошо, — кивнул Эдди. Хорошо зная своего двоюродного дедушку, он и не надеялся, что тот обойдется без многочисленных отступлений в сторону.

— Твой двоюродный дедушка Джордж был, наверное, самым знаменитым из Диккенсов, — начал Безумный Дядя Джек, откидываясь на спинку слоновьей ноги. — Он поджег здания Парламента в 1834 году, благодаря чему мы имеем теперь новый комплекс строений в готическом стиле, с Большим Беном, часами…

— Вы хотите сказать, что ваш брат Джордж участвовал в заговоре Гая Фокса? — Эдди разинул рот от изумления.

— Ты имеешь в виду пороховой заговор и все такое? Ничуть не бывало! Разница между ними в том, что Гай Фокс планировал сжечь здания Парламента, но не сделал этого, а мой брат Джордж не собирался сжигать здания Парламента…

— …но сделал это! — подхватил Эдди. — Выходит, он совершил поджог случайно? Наверное, у него были в связи с этим большие неприятности?

— Вовсе нет, — ответил Безумный Дядя Джек.

— Но почему? — спросил Эдди. Ему казалось, что подобное деяние, будь оно совершено преднамеренно или по ошибке, должно повлечь за собой наказание.

— Потому что он не сказал об этом никому из официальных лиц, — пояснил БДД. — Это позволило ему выйти сухим из воды.

— Значит, он знаменит только в кругу своей семьи? Его не упоминают в учебниках по истории?

— Так точно, — отрапортовал его двоюродный дедушка. — Но это не умаляет величия его подвига. Если бы не мой брат, мы не имели бы всех этих зданий, ставших символом Англии. Нам просто нечем было бы гордиться.

— Как же ему удалось случайно поджечь старые здания Парламента? — спросил Эдди. — Неосторожно брошенный окурок сигары? Не вовремя зажженная спичка?

— Слишком усердное поддерживание огня в топке, — ответил Безумный Дядя Джек. — Такое могло случиться с каждым. Дело было в октябре, как раз в день рождения Джорджа. Его приятель тайком провел его в бойлерную Парламента и разрешил поучаствовать в растопке огня в печи. Видишь ли, еще подростком Джордж был без ума от огня. Ничто не доставляло ему такого удовольствия, как тлеющий на полу ковер или пылающие занавески на окнах. Он не раз поджигал лавки местных торговцев, но не со зла, а для забавы, шутки ради! Однако у представителей низших классов никогда не хватало чувства юмора, и они стали обходить наш дом стороной.

— Зачем в таком случае друг разрешил ему повозиться с печью в доме Парламента? — выразил недоумение Эдди.

— Ведь я уже сказал: это был подарок ко дню рождения Джорджа… Как бы то ни было, мой брат перестарался и разжег печь слишком сильно. Беда в том, что он напихал туда чересчур много учетных палочек.

— Каких палочек? — спросил Эдди.

— Учетных, каких же еще? Вплоть до двадцатых годов при голосовании в парламенте использовались палочки для подсчета голосов. Но к 1834 году эта практика уже умерла, как рядовой Гоури, и их стали использовать в качестве дров…

— И мой двоюродный дедушка Джордж запихнул слишком много этих палочек в печь? — проговорил Эдди, стараясь мысленно воспроизвести картину событий.

Безумный Дядя Джек с трудом подавил смешок.

— Боюсь, что так. Джордж рассказывал, что это было чудесное, ни с чем не сравнимое зрелище: оранжевые языки пламени и черный дым, стелющийся над Темзой от берега до берега.

— Он не испытывал угрызений совести? — полюбопытствовал Эдди.

Безумный Дядя Джек задумался и после короткой паузы утвердительно кивнул головой.

— Испытывал, но недолго. Он вскоре погиб.

— Поджег себя по ошибке?