Ужасный век. Том I (СИ)

Человек, что сидел у дерева, поднялся — тут мальчик почувствовал неприятное в животе и ногах. До сих пор не было понятно, насколько воин высок: оказалось, что даже самые здоровые солдаты вокруг едва достают ему до плеча. В сумерках было сложно разглядеть лицо, но силуэт смотрелся пугающе. Противник отца, одетый в одну рубаху и шоссы, отличался крайней худобой — которую его исполинский рост только подчёркивал. Он сильно сутулился на бок, а руки оказались неестественно длинными: свисали почти до колен.

Валли вспомнил слова той женщины: «он ещё опаснее, чем кажется». Куда уж хуже?..

Алерик принялся читать молитву Творцу Небесному. Но худющий гигант, успевший вооружиться, прервал его:

— Заканчивай! Никаких богов в этом круге не будет. Только я и он!

Мальчик попятился к отцу. Стараясь сохранять спокойный вид, шепнул:

— Ты его убьёшь?

— Ну не целоваться же с ним! Не боись: чем здоровее дуб — тем громче падает.

С моря задул сильный ветер, и теперь Валли действительно услышал звук, о котором говорил ему Алерик. Словно не одна женщина, а целая толпа ревёт навзрыд.

— Слышишь, Вальдемар? — со смехом спросил отец и продолжил в полную силу голоса, для всех людей на этом поле. — Нынче Висельника хоронить будут, вот скалы и плачут!

А затем Церклас ван Стекелен трижды ударил мечом по щиту — и шагнул в круг.

ДВА КОРОЛЯ (часть пятая) Глава 1

Стук копыт и задорный женский смех превосходно аккомпанировали песне, которую затянули на ходу. Не простонародная, конечно же, песня — но и не из тех, что уместно исполнить на пафосном пиру. Модный придворный поэт сочинил недавно пикантную шутку: молодая знать Стирлинга эту шутку высоко оценила.

Весёлую процессию слышали издалека — и уж явно угадали, кто приближается. Широкие ворота распахнули загодя, пока гурьбу всадников на лесной дороге ещё скрывали сумерки. Навстречу им торжественно зазвучали трубы, донеслись радостные возгласы. Кронпринц Ламберт пришпорил коня и ворвался в ухоженный парк, окружающий охотничий домик, впереди всех — словно штурмовал вражескую крепость.

«Охотничьим домиком» скромно именовали дворец небольшой, однако весьма богатый — о таком и иной стирлингский виконт мог мечтать. Одной стороной примыкал он к огромному озеру, а с остальных был окружён лесом: королевские угодья. Полные разнообразного зверя, хотя до столицы рукой подать.

Ламберт был уже порядком пьян — не слишком уверенно держался в седле, и бесконечно весел. На скаку ветер приятно трепал почти достающие до плеч волосы, роскошный плащ развевался позади. За целый день на охоте превосходный наряд из парчи и атласа ничуть не пострадал: грязь к Ламберту вообще никогда не липла.

Конечно же, он сразу оказался в центре внимания — и не только из-за положения. Кронприц знал, насколько он красив, и никогда не стеснялся этого.

— Скорее к столу, друзья! — воскликнул Ламберт, едва передав слуге поводья и спрыгнув на землю. — Не желаю терять ни минуты!

Охотничий домик манил тёплым светом из окон и музыкой, а пуще того — грядущей трапезой и продолжением обильных возлияний в самом приятном обществе. Откровенно говоря, сама по себе охота Ламберту была совершенно безразлична: иной раз он и вовсе арбалет в руки не брал, а если доводилось стрелять — извечно мимо, да и пусть.

Любил кронпринц такой досуг по иной причине: прекрасная возможность побыть подальше от глаз отца, от душных старых пэров, церковников и паладинов. Король Балдуин на охоту давно уже не ездил — возраст, а без него и остальным старикам не с руки было охотиться в королевском лесу. Угодья достались молодой знатной поросли, и за пределами столицы никто Ламберта ни от чего не сдерживал.

Вопреки собственным словам, Ламберт всё-таки не поспешил во дворец сразу: прежде отыскал в столпотворении юных дворян, сквайров, пажей, девиц, слуг и лошадей человека, которого в сумерках не так-то легко было отличить от егеря.

— Братик, оставь лошадь, я тебя умоляю. Пойдём скорее в дом. Тебя ждут кобылки получше!

Бернард всерьёз вознамерился сам тащить скакуна в конюшню, и стоило немалого труда его от этой дурной идеи отговорить.

— Ну хорошо… пошли.

С одной стороны, принцы Стирлинга выросли похожими: оба удались в мать и чертами лица, и светлыми волосами, и голубым цветом глаз. С другой же… Бернард был на три года младше — ещё восемнадцати не исполнилось, чуть пониже Ламберта, но зато гораздо крепче. Он стригся коротко, подобно обычному рыцарю. Но коренное различие виделось не в этих деталях. В чём-то ином, ускользавшем от Ламберта каждый раз, когда он пытался выразить мысль о таковом несходстве.

— Удачно поохотились, Ваше Высочество?

Дайон, шателян охотничьего домика, дополнил вопрос учтивым поклоном. Ламберт всегда чуть сочувствовал Дайону: тот был немолод, старой закалки — и с трудом не подавал вида, насколько ему не по душе привычки кронпринца.

— Смотря какое «высочество» спросить. Я… как всегда. Зато Бернард! Ах! Можно песню сложить о том, что он сегодня учудил!

— Да перестань ты…

— Вот уж! И не подумаю, братик. Идём-идём!