Ужасы

Потом снова внутрь — через спальни, мимо всех деревянных каркасов и перегородок. Полумрак. Огромные спальни теряются во тьме — множество кроватей, на которых еще никто не спал, умывальники без водопровода. Когда я останавливался, было очень тихо, ни движения, ни звука.

Однажды я договорился с товарищами по смене и во время дежурства привел в магазин свою девушку. Освещая себе путь фонариком, мы бродили, держась за руки, среди интерьеров, будто среди театральных декораций. Мы играли в дом, как дети, разыгрывая маленькие сценки, — вот она выходит из душа, а я кутаю ее в полотенце, а вот мы вместе читаем газету за завтраком. Потом мы нашли самую большую и самую дорогую кровать со специальным матрасом, чертеж его с поперечным разрезом висел рядом.

Через некоторое время она попросила меня остановиться. Я спросил, в чем дело, но она ничего не объяснила и выглядела рассерженной. Я вывел ее через запертые двери с помощью своей магнитной карточки, проводил к ее машине — единственной на парковке, — потом смотрел, как она уезжала. Выезд с односторонним движением от магазина на дорогу идет по длинной системе рамп и объездов, но она почему-то не срезала путь и выезжала отсюда очень долго. Больше мы не встречались.

Вернувшись в магазин, я шел между металлическими стеллажами в тридцать футов высотой. Звук собственных шагов напоминал мне поступь тюремной охраны. Мне казалось, что упаковки с мебелью надвигаются на меня со всех сторон.

Я прошел обратно через секции с кухнями и направился вверх по лестнице в неосвещенный проход — к кафе. Мои товарищи еще не вернулись с обхода: большое окно, выходившее на безмолвную игровую комнату, не светилось.

Там было совершенно темно. Я приблизил лицо к стеклу и уставился на темные очертания предметов, которые, я знал, были лесенками; домик Венди — небольшой квадратик, сереющий на фоне окружающей его черноты, — дрейфовал на волнах пластиковых шариков. Я включил фонарик и посветил в комнату. Под лучом света шарики вспыхнули яркими цветами, потом луч сместился, и они снова стали черными.

Я вошел в ясли и уселся в кресло воспитателя, маленькие детские стульчики стояли полукругом передо мной. Так я сидел в темноте и слушал. Слабый светло-оранжевый свет фонарей лился сквозь стекло окна, полная тишина чередовалась с едва слышным шумом от дороги за парковкой, когда мимо проезжала машина.

Я взял книжку с подлокотника кресла и открыл ее, посветив себе фонариком. Сказки. «Спящая красавица» и «Золушка».

Раздался звук.

Тихий глухой удар.

Я снова услышал его.

Стук бьющихся друг о друга шариков в игровой комнате.

Я моментально вскочил, вглядываясь сквозь стекло в темноту комнаты. «Пум-пум» послышалось снова. Через секунду я уже стоял вплотную к окну, подняв фонарик. Я затаил дыхание, по телу бежали мурашки.

Луч фонарика скользил над лесенкой, к окну и обратно, отбрасывая тени в проходы. Я направил его вниз — туда, откуда слышался звук ударяющися шариков, и за мгновение до того, как луч осветил их, слой шариков всколыхнулся, и они посыпались друг за другом в маленькую воронку. Будто что-то зарывалось в них.

Я стиснул зубы. Снова направил луч фонарика на шарики, но теперь все было спокойно.

Я еще долго шарил лучом по маленькой комнате, пока рука с фонариком не перестала дрожать. Не пропуская ни дюйма, я обследовал каждый уголок комнаты, пока не заметил шарики на самой вершине лесенки, у самого края. Тогда я понял, что один или два шарика, должно быть, просто скатились вниз, мягко стукнувшись; у меня вырвался долгий и шумный вздох облегчения.

Я тряхнул головой, опустил руку — луч фонарика тотчас скользнул вниз, и игровая комната снова погрузилась в темноту. И в этот самый момент, когда черные тени уже ринулись обратно, у меня внутри все похолодело: я увидел маленькую девочку в домике Венди; она смотрела на меня.

Товарищи по смене не могли меня успокоить.

Они нашли меня в игровой комнате, я кричал и звал на помощь. Я открыл обе двери и вышвыривал шарики в ясли и проходы, они раскатывались и отскакивали во все стороны — вниз по лестнице к главному входу, под столики в кафе.

Сначала я постарался успокоиться. Я знал, что главное было не испугать девочку, она и так, должно быть, уже была напугана. Я прохрипел что-то нечленораздельное, что должно было прозвучать как радостное приветствие, и вошел внутрь, постепенно приближая свет фонарика к домику Венди так, чтобы не ослепить ребенка, продолжая нести всякий вздор, который только мог прийти мне в голову.

Когда я понял, что она снова зарылась в толщу шариков, я прикинулся клоуном и попытался притвориться, что мы играем в прятки. Я с ужасом осознавал, как, должно быть, выгляжу в ее глазах в своей униформе, да еще и неся весь этот бред.

Но когда я добрался до домика Венди, там никого не оказалось.