Читаем Ужасы полностью

Ужасы

— Чаю! — промолвила девочка и стала макать бисквит в его чашку.

— Ты уже успела где-то побывать сегодня? — спросил капитан.

— О! — воскликнула она, и ее голубые глаза засияли еще ярче, чем бант в волосах. — Я пойду туда с мамой. И вы все должны пойти со мной. Мы в стране фей!

— Страна фей? Гаити? — сомневался капитан.

Голубой Бантик засмеялась:

— Я не знаю, как эта страна здесь называется, но только она страна фей! Я сама видела это! Какие дивные чудовища! Они все лежат на мосту, на рыночной площади. У одного руки такие большие — с корову! А у того, которое рядом, голова — как две коровы. А еще у одного — чешуйчатая кожа, как у крокодила. О, они еще прекраснее, еще удивительнее, чем в моей книжке со сказками! Пойдем со мной, капитан!

Потом она кинулась навстречу красивой даме, вошедшей в эту минуту в столовую:

— Мама, скорее пей свой чай! Скорее, скорее! Ты должна идти со мной, мама! Мы в стране фей…

И все пошли с ней — даже главный механик. Ему было совсем некогда: он и к завтраку не являлся, потому что у него сегодня что-то не ладилось в машине. Он собирался привести ее в порядок, пока пароход стоял в гавани. Но главный механик был на хорошем счету у Голубого Бантика, потому что вырезывал ей прекрасные вещицы из черепахи. Поэтому и он должен был пойти, так как Голубой Бантик командовала всем и всеми на пароходе.

— Я буду работать ночью, — сказал он капитану.

Голубой Бантик услышала это и серьезно подтвердила:

— Да, ты умеешь это. А я не умею. Я ночью сплю.

Голубой Бантик торопливо повел их, и они пошли по грязным переулкам, прилегающим к гавани. Из окон и дверей выглядывали негритянские рожи. Путники перепрыгивали через широкие сточные канавы, и Голубой Бантик заливалась смехом, когда доктор оступился, и грязная вода забрызгала его белый костюм. Они шли далее, мимо жалких лавчонок рынка, преследуемые раздиравшим уши криком и визгом негритянских женщин.

— Смотрите, смотрите, вот они! О, милые чудовища!

Голубой Бантик вырвалась из рук матери и побежала вперед к маленькому каменному мосту, перекинутому через высохший ручей.

— Идите все! Идите скорее! Идите смотреть удивительных, чудных чудовищ!

Она била от восторга в ладоши и прыгала по горячей пыли…

…Там лежали нищие. Они выставляли напоказ свои ужасные болезни и язвы. Негр проходит мимо, не обращая на них никакого внимания. Но иностранец не может миновать их, не пошарив в своем кошельке. И они это прекрасно знают. Они даже заранее расценивают прохожих: тот, который отпрыгнул от них в ужасе в сторону, наверное, даст квартер[22]. А дама, с которой делается морская болезнь, — по меньшей мере доллар.

— О, мама, погляди только на того, который в чешуе. Ну, разве он не красив?

Девочка показала на негра, у которого все тело было обезображено отвратительным разъедающим лишаем. Он был зелено-желтого цвета, и засохшие струпья в самом деле покрывали его кожу треугольными чешуйками.

— А тот, вон там! Капитан, посмотри! О, как весело смотреть на него! У него голова, как у буйвола, а меховая шапка приросла у него к голове.

Голубой Бантик постукала зонтиком по голове громадного негра. Негр страдал жестокой слоновой болезнью, и его голова распухла, как чудовищная тыква. Его волосы, густые, как шерсть, были всклокочены и свешивались со всех сторон, словно толстые длинные тряпки. Капитан старался оттащить от него девочку, но она вырвалась и, дрожа от восторга, кинулась к другому.

— О, милый капитан! Видал ли ты когда-нибудь такие руки? Ну, скажи, разве они не прекрасны? Разве они не чудно-прекрасны? — Голубой Бантик сияла от воодушевления и низко склонилась к нищему, у которого от слоновой болезни обе руки были страшной величины. — Мама, мама, смотри: у него пальцы гораздо толще и длиннее, чем вся моя рука. О, мама, если бы у меня были такие чудные руки! — и она положила свою ручку на широко распростертую ладонь негра. И ручка ее шмыгала, словно маленькая белая мышка, по чудовищной темной ладони.

Красивая дама громко вскрикнула и упала в глубоком обмороке на руки инженеру. Все засуетились кругом нее; доктор смочил носовой платок одеколоном и положил его ей на лоб. Но Голубой Бантик вытащила из кармана у матери флакончик с духами и поднесла ей к самому носу. Девочка опустилась на колени, и крупные слезы покатились у нее из голубых глаз и смочили матери лицо.

— Мама, милая, дорогая мама, проснись! Мама, ради Бога проснись! О, поскорее проснись, милая мама! Я покажу тебе еще много дивных чудовищ. Ты не должна теперь спать, мама. Ведь мы в стране фей!

Порт-о-Прэнс (Гаити). Июнь 1906