Ужасы

Сейди-чертенок, в платьице и в маске, превратилась в самого настоящего гермафродита, и в этом-то и заключалась вся суть ее игры. Грубоватый мужчина с седыми волосами, заплетенными в старомодную косу, в маске усталого ангела, угощает ее крошечным печеньем (печенье с сыром и специями, она такое обожает и жадно слизывает крошки с кончиков пальцев). Потом он стоит пораженный, наблюдая за тем, как она — сама жадная юность от спутанных волос до пряжек на туфлях — выпрашивает у полуобнаженного бога Кали глоток вина. И это только одна мизансцена, их еще дюжины, Сейди разыгрывает их без остановки, пока не пресыщается, и тогда…

Она танцует, звон гитар и бой барабанов несравнимы с механическим ритмом, как пьянящее кровь вино с пресными таблетками, которые она глотала на улице. Нет, это здесь, здесь настоящая жизнь, здесь разгоряченная вином кровь бурлит в ее венах. Она танцует, чертенок-Сейди танцует с мужчинами, с женщинами, танцует сама по себе… вот она в объятиях дракона-Тома, который плавно движется по паркету… вот уже хозяин (или это просто его маска мелькнула в кружении тел), весь в черном, держит ее в руках, красный блестящий рот растягивается в улыбке, сверкают белые зубы… вот она вместе с Рейни, чей смех звучит, как льющееся из бутылки вино, как вода, утекающая в сточную канаву… потом, потом они уже не танцуют, музыка приглушенно звучит у них за спиной, они бегут через залитый лунным светом парк, парк превращается в дикий лес, осенний лес занимает целый городской квартал, они бегут, нет — они охотятся (но и танцуют одновременно, а может, это сон?) чертенок, дракон, кошка и подпрыгивающий Гамлет преследуют жертву… бедный неуклюжий косматый мишка заблудился в нескончаемом лесу-квартале, воет, когда они валят его на землю… потом еще вино, оно льется из бутылки, которую чертенок открывает своими острыми как иголки зубками и передает по кругу… вино играет у них в крови…

Или это сон?

Утро в парке, моросит дождь. Сейди сидит на скамейке, упершись локтями в колени и уткнувшись лицом в ладони. Кажется, она уже давно так сидит, сидит и смотрит, как грязные струйки воды бегут у нее между ступней и устремляются к центру дорожки, больше ее ничто не занимает. Потом кто-то присаживается рядом и вроде бы знакомым голосом спрашивает:

— Похмелье?

Сейди с трудом поднимает голову и поворачивается на голос. Это Лео, на нем джинсовая куртка, свитер, джинсы. Она тоже в своей обычной одежде, хотя и не помнит, как переодевалась и как вообще оказалась на этой скамейке. Слишком много вина. У Лео усталый вид, от носа к подбородку залегли морщинки, тени окружили запавшие глаза. Полузнакомый-полудруг.

Сейди припоминает, что он задал ей вопрос, и отвечает:

— Нет пока.

Он улыбается, но ей не до смеха. Она странно себя чувствует, ей не то чтобы плохо, ничего не болит, но такое чувство, будто она заполнена чем-то доверху. Не только в животе, но и под кожей, словно ее накачали, как шину. Она рассматривает кисти рук, но суставы и косточки, как прежде, обтянуты кожей, а вены похожи на бледно-голубых червячков.

— Хорошо провела ночь? — спрашивает Лео.

Она снова переводит взгляд на него, но Лео уставился в растекающуюся под ногами лужу. Холодная вода стекает по волосам и капает на плечи. Значит, она давно так сидит.

— Да, — говорит она. — Да, это было весело.

Он кивает, а потом сглатывает, словно и сам неважно себя чувствует.

— Хорошо. — Он обеими руками взъерошивает волосы, поворачивается к Сейди, улыбается и берет ее за руку. — Пошли. Надо что-нибудь перекусить.

— Вообще-то я не голодная.

Он смеется:

— Ну хоть кофе. Согласна? Кофе? Я угощаю.

Это слово словно бы возвращает ее к реальности, она чувствует аромат жареных зерен, видит поднимающийся от чашки горячий пар…

— Кофе. Да.

Когда они сидели в кафе, смешавшись с субботней публикой, Сейди спросила:

— Почему вы трое пригласили меня пойти с вами?

Лео удивленно поднял брови:

— А почему нет?

— Вы меня почти не знаете.

Лео аккуратно оторвал уголок от пакетика с сахаром и высыпал его в чашку.

— Теперь знаем лучше.

Почему-то она думала, что все изменится. Может, ждала, что эта троица примет ее в свою таинственную игру, а может, просто надеялась, что ей наконец повезет. Но после того как Лео попрощался с ней в тот полдень, она не видела их несколько дней. Дни напролет под октябрьским дождем: "Пожалуйста, подайте немного мелочи". Дни в ожидании, когда после закрытия продуктовых лавок выкинут на улицу гнилые овощи или заплесневелый хлеб. Ночи в компании жмущихся друг к другу от холода таких же бездомных, как она, и неизвестно, кто разгонит их на этот раз — местные панки или копы. Может, ее забыли? А может, ей самой следует забыть?