Ужасы перистальтики

Пожалуй, он был теперь вполне согласен с писателем: Михайлов был для него непостижим и недостижим... Но каким-то странным образом он, засранец Замелькацкий, вдруг стал объектом внимания загадочного мира роботов и непостижимых инопланетян... Впрочем, быть может все это ему только показалось... Чем больше он трезвел, тем сильнее склонялся к последнему соображению. Вообще, думать ему теперь ни о чем не хотелось. Он был измучен.

И все же в какой-то момент он вытащил из кармана маленький прямоугольничек твердого картона – знал бы писатель, чья визитная карточка лежала во время всего их разговора у него в кармане!.. Ариелла Михайлова... Мобильный и домашний телефоны...

16

Проснувшись он тут же вскочил с кровати. Потом подошел к окну и посмотрел туда, вдаль, где была та самая оживленная улица, тот самый бар, где он вчера выпивал, те рестораны и дорогие машины... На столе лежала газета с фотографией Михайлова.

Накануне он так и не раскрыл никакого детектива – ни того, что купил позавчера и так и не успел дочитать, ни нового: все сидел, уставившись в газету и вглядываясь в портрет Михайлова. «Инопланетянин!.. Человек загадочной и могущественной породы!» Хотя он и выпил, сон долго не шел к нему. Все вертелось в голове: необъяснимые атаки, Ариелла, его, Замелькацкого, позор, миллиардер, рестораны на оживленной улице... Главное – его позор!..

Стоя в ванной и разглядывая себя в зеркало, он думал: «Что же она во мне нашла?»

«Да ничего и не нашла! Просто для какого-то момента ты ей понадобился. Проститут-неудачник! Но почему же я проститут?!.. Я согласился пойти в театр, не зная, что она – дочь миллиардера».

«Зачем она дала ему свою визитную карточку? Быть может, это приглашение к звонку?» Муки его усиливались. Он понял, что не позвонит ни за что...

Он шел к метро в подавленном настроении. Думалось только о Михайлове: о том, что он – робот, инопланетянин, непостижимая личность...

Он не удивился, когда опять, едва он приблизился к метро и толпа вокруг стала погуще, у него начались весьма пугающие коловращения. Все было понятно! «Что ж! Давай! Давай! Твори со мной, что захочешь!» – думал он со злобой, мысленно обращаясь к своей беде. – «После того, что ты сделала со мной вчера, разве что-то уже меня испугает?!.. Ничего хуже со мной уже не произойдет. Не может произойти! Вчера ты превратила меня в жалкое, трясущееся от нервов ничтожество. Ты выставила меня на позор перед Ариеллой и ее отцом!.. Перед всеми зрителями в театре. Что же ты сделаешь сегодня?!.. Как ты меня размажешь?!.. Давай! Мне уже ничего не страшно! Я больше ничего не боюсь!.. Хуже, чем вчера, мне уже никогда не будет, потому что никогда больше я не окажусь с Ариеллой в театре! Второго такого страшного момента не повторится. Я уже – клоун и этим все сказано!»

Он и вправду чувствовал, что отношения с Ариеллой кончены, – в этом не было никаких сомнений... Она презирает его. Сам бы презирал себя, если бы не знал: ни в чем не виноват, беда навалилась неожиданно, необъяснимо, убийственно.

Он не очень хотел видеть Ариеллу: посмотрит не него своими огромными глазами, скажет какую-то гадость! «Забавный персонаж для светской хроники!»

«Неужели я вас теперь испугаюсь! – говорил он усиливавшимся атакам. Он уже вместе с толпой входил в метро. – Я не буду возвращаться домой. Я не буду вспоминать про Боню и разговаривать с ним. Делайте со мной, что хотите! А когда вы сделаете, когда завершите свое позорное дело, тогда я возьму и вернусь домой. Но не раньше!»

Атаки подступали, отступали, но все происходило в каком-то тумане – он сам верил и не верил, что не боится атак. Они, видимо, тоже в какой-то степени зависели от его состояния... Он был так убит вчерашним, – действительно, ничего не боялся. И весь вчерашний ужас и весь вчерашний страх и нервозность помогли преодолеть сегодняшнюю нервозность.

Вплоть до самой последней остановки, что проехал по метро, упивался тем, что вчера ему было так скверно и настолько он вчера пострадал, что все, что бы ни произошло сегодня, теперь, пока он едет на работу – просто жалкий пустяк... В угрюмом, тревожном состоянии, наконец, поднялся на поверхность, – атаки тут уже полностью прекратились, – неспеша двинулся к офису. Времени в запасе было полно, вышел из дому заранее.

Когда вошел в комнату, там еще никого не было – пришел раньше всех. Минут через пять появился Смирнов, поздоровался. Замелькацкий буркнул что-то в ответ – не знал, как себя вести. Впрочем, Смирнов тут же уселся за компьютер, уткнулся в экран монитора и с Замелькацкий больше не разговаривал. Замелькацкий ждал: Ариеллы все не было...