Ужасы перистальтики

«Баба! Да еще какая-то Пал-лнна... Это плохо!.. Просечет, что выпивал. И опять ждать... Но сколько?» Если десять, двадцать, тридцать минут – ничего. Почти наверняка он продержится. Если срок, за который хмель из него успеет окончательно выветрится, тогда кричи караул. Судорожная беготня по нужникам, мысли о чем угодно, кроме собеседования...

– Пройдите, пожалуйста! – жеманно произнесла секретарь и улыбнулась.

«Лучше бы ты этого не делала!.. – с неприязнью подумал Замелькацкий. – Вон, зубищи-то все в разные стороны!»

Твердым, уверенным шагом он не вошел, а ворвался в кабинет Софьи Пал-лнны и, как он осознал уже позже, после всего, неприязнь, испытанная им к девушке-секретарю, как-то не так покосившейся на него при входе, оказалась очень-очень удачным фактором: Замелькацкий вошел с очень сердитым, едва ли не брюзгливым лицом.

Он строго поздоровался и уселся на стул...

Все-таки после вина и пива он был немного заторможен. Но видимо легкое, почти неуловимое расстройство координации, которым он теперь страдал, неподвижность взора и какая-то особая, тупая уверенность в голосе были факторами, производившими на Софью Пал-лнну особенное впечатление.

С первой секунды он понял, что по каким-то очень важным параметрам сразу и бесповоротно получил в голове Софьи Пал-лнны зачет. «Скверный был бы результат, войди я сюда после второй или третей отлучки в нужник, с нервно бегающими по сторонам глазами и услужливым голосом, выдающим страстное желание понравится... (Раз хочет понравится, значит – темная личность, – наверняка заключает в таких случаях Софья Пал-лнна!)» – пронеслось у него в голове.

Она совсем не соответствовала образу совковой тетки, который возник в воображении Замелькацкого, едва секретарь произнесла ее имя-отчество.

Это была строгой наружности, добротно и со вкусом одетая женщина примерно сорока лет или даже немного старше, подтянутая, с холодным и немного высокомерным взглядом. На руке у нее было дорогое кольцо с бриллиантом, на запястье красовались золотые швейцарские часы. Видно было, что Софья Пал-лнна в жизни не бедствует, возможно не только благодаря собственным успехом на поприще human recource department, но и в силу солидной материальной базы мужа – какого-нибудь отнюдь не маленького начальника. В пользу последнего предположения говорили ключи с эмблемой дорогой марки автомобиля, на которую Софья Пал-лнна вряд ли бы накопила сама, насколько Замелькацкий представлял уровень оплаты занимаемой ею должности.

Ключи лежали у Софьи Пал-лнны под рукой, рядом с телефоном бизнес-класса и добротной дамской сумочкой.

«Э-э, да тут не лихость нужна, не бренчание шпор и не щегольская шляпа, а тупая уверенность и еще раз уверенность!» – подумал Замелькацкий.

Софья Пал-лнна не улыбаясь и холодным, но все же, видимо, не таким холодным голосом, каким она обращалась к остальным кандидатам, попросила Замелькацкого рассказать о себе.

Комичности ситуации добавляло то, что он опасался слишком сильно выдыхать воздух, так как, по его предположениям, в эту минуту был пик именно того неблагоприятного момента, когда пары перегоревшего пива, смешиваясь с дыханием, выходили наружу особенно интенсивно. Стремление не выпустить их придавало всей его речи особенную уверенную в себе сдержанность и солидность.

Не молодой человек, не честолюбивый и дерзкий корсиканец, а зрелый не по годам мужчина – вот кем он был в этот момент. Но видимо в мире мощных моторов, анатомических сидений из натуральной кожи и серьезных супругов, к которому, безусловно, причисляла себя Софья Пал-лнна, солидность ценилась значительно выше геройских эполет, бряцания шпаги и прочей непонятно для чего предназначавшейся дребедени.

Видя, как по ходу его рассказа Софья Пал-лнна делает на его резюме тонким шариком позолоченной ручки весьма обнадеживающие пометки, Замелькацкий приободрился еще больше. Собственно, он уже не сомневался, что дело выиграно. Чего-чего, а нюх у него на такие моменты был!..

Молодые люди, обивающие порог кабинета Софьи Пал-лнны, безусловно, не пили за завтраком итальянского красного вина, тем более в день собеседования, а следовательно им была недоступна та легкая, едва уловимая отдышливость, что сквозит в иной раз в речах немолодого, успешно пожившего мужчины, знающего, как делать бизнес, который, ко всем своим достоинствам, к тому же еще на самом деле и молод...

Главное – не спугнуть, не натворить чего-либо, что передвинуло бы железнодорожную стрелку и отправило бы надежно катившийся в желательном направлении поезд совсем на другой путь... Уж конечно, его беготни по заведениям, случись она, Софья Пал-лнна не приняла бы. В ее мире такие неприятности не проходили. Скорее бы миллиардер Михайлов понял и простил бедолагу Замелькацкого, чем Софья Пал-лнна... Но Замелькацкий был уверен, чертовски уверен в себе!

Атаки, где вы? Ау-у!.. Нет их.