Ужасы: Последний пир Арлекина (сборник)

В грязном коридоре, в каких-то трех метрах от меня, стояла мадам Джединов — невероятно величественная в своем воздушном наряде для танца, с жезлом в руке и со свирепым выражением на суровом прибалтийском лице.

В изумлении я смотрела, как из ее рта выскользнул огромный черный язык и, молниеносно обхватив мою шею, рывком сбил с ног. Я шмякнулась на линолеум пола, словно мешок с цементом, и моя А2, вылетев из рук, поскакала вниз по ступенькам лестницы. Шею сжимало все сильнее, а над головой раздался громкий смех.

«Нет! — думала я, пока в моей голове плясали крошечные вспышки. — Я не сдамся вот так. — Изо всех сил стараясь обуздать свое воображение, я заставила себя сосредоточиться. — Это нереально. Это не может причинить мне боль».

Когда коридор вновь оказался в фокусе, я обнаружила, что стою на коленях, сжав руки вокруг своего горла. Опустив их, я поднялась, кашляя, и окинула взглядом коридор. Тихо и пусто. Жужжание в голове прекратилось; остался лишь странный электрический воющий звук, который я впервые уловила внизу, на сей раз — более громкий.

Прикоснувшись к своему воротнику, я ощутила, что почти вытащила булавку, которую вколол туда Чейз. Так вот что это за игра: «Избавься от булавки». Стерва напугана.

Хорошенько вколов булавку в воротник, я взглянула на свою А2, лежавшую в самом низу лестницы. Она мне не понадобится. Я представила себе согбенную, жуткую каргу в остроконечной черной шляпе и сосредоточилась на ней. Четко поставив свой ботинок на первую ступеньку лестницы, ведущей на третий этаж, я безмолвно воскликнула: «Я иду за тобой!»

И надо мной эхом разнесся тихий смех. На лестнице возник мерцающий образ — недоделанный, полуоформившийся кошмар, который я смела со своего пути мановением руки. «Теперь я понимаю тебя».

Уверенная в своей способности разогнать любой морок, насланный на меня друдом, я понеслась вверх по лестнице с колотящимся сердцем и разгоряченная игрой. «Давай же, — безудержно скакали в голове мысли, — покажи мне все, на что ты способна, милашка!»

Добравшись до третьего этажа, я застыла как вкопанная. Со световой арматуры, укрепленной на потолке, свисали восемь крупных человеческих тел с тщательно содранной кожей. Это было отвратительно. Они раскачивались, как окорока на коптильне, маленькими ленивыми кругами в свете голых ламп над отливающими жутким блеском мясистыми головами.

Меня стошнило. Отвернувшись, я вызвала в воображении образ старухи-ведьмы и сосредоточилась на нем, окутывая его ненавистью, яростью вытесняя отвращение и ужас. Со сдавленным криком я повернулась и бросилась по коридору прямо на раскачивающихся монстров, которых друд вызвала в воображении, чтобы остановить меня.

Невозможно описать, как ужасно, отвратительно и омерзительно было столкнуться с этим холодным, влажным куском человеческого мяса. Я сильно врезалась, меня отбросило назад и швырнуло на пол. Я лежала, пытаясь восстановить дыхание, и смотрела, как эта жуткая, истекающая кровью штука болтается надо мной.

Затем раздался тихий хлопок, и труп, очевидно освобожденный от своих швартовов, рухнул с потолка прямо на меня.

Коридор наполнился визгливым женским смехом, который заглушал мои вопли, покуда я старалась выбраться из-под тела, пригвоздившего меня к полу в своих отвратных объятиях.

Ее смех так гремел в ушах, что я даже думать не могла. Сердце болезненно колотилось, посылая по телу пульсирующие стремительные потоки крови. Меня приперли к стенке — не осталось ни хладнокровия, ни шанса сосредоточиться. Вряд ли у меня хватит эмоциональной силы, чтобы справиться с ситуацией. У меня просто не хватит духу совладать с еще одним потрясением.

Вдруг погасли огни. Тишина. Ни звука, кроме моего дыхания. Мне удалось столкнуть с себя эту штуку, и она шлепнулась на пол с влажным звуком, который прокатился эхом — странно и раскатисто, будто в пещере.

Вытащив пистолет из поясной кобуры, я включила закрепленный на нем фонарь и обвела лучом купол крыши, которая волнообразно колыхалась извивающимися телами огромных коричневых летучих мышей. Одна из них высвободилась из бурлящей массы и ринулась на меня, ударила в грудь и вцепилась в горло.

Схватившись с летучей мышью и пытаясь оторвать ее от себя, я задела левой рукой острие булавки в воротнике, которая болезненно вспорола кожу на ладони. «Помни о булавке! Друд пытается заполучить булавку, — в исступлении подумала я. — Нет ни пещеры, ни летучих мышей. Сосредоточься!»

Пещера подернулась рябью, замерцала и плавно превратилась в стены коридора. Направив луч фонаря в самый его конец, я увидела, что плавающие там тени кажутся живыми; они метались, словно штормовые тучи. Это — знак, о котором говорил мистер Чейз. Она не выносит света и выбрасывает тьму, как кальмар — чернила. Тщательно избегая контакта с остальными свисающими с потолка телами, я последовала за лучом. Мой фонарь высветил на обшарпанной металлической пожарной двери цифры «302».

Я должна была догадаться.

«Это оно», — сказала я себе, стоя сбоку от двери и нажимая на дверную ручку. Дверь распахнулась настежь и осталась открытой.