Ужасы: Последний пир Арлекина (сборник)

Однажды утром Том сидел и рисовал, а Билли за ним наблюдал. Обычно малыш довольно скоро уходил, но в тот день Мэри ходила к доктору и решила забрать сына сама. Она шла быстро, низко опустив голову. Но недостаточно низко. Я наблюдал за происходящим из магазина — утро выдалось вялое. Том обычно был скуповат на эмоции, только еле заметно улыбался да бровь иногда поднимал. А тут буквально на секунду его словно громом поразило. Веки у Мэри были опухшие, глаза красные, а на щеке красовался порез, наверное, с дюйм длиной. Мы-то уже привыкли видеть ее такой, и, правду сказать, некоторые наши жены считали, что она рановато снова выскочила замуж. Мы относились к ней с прохладцей, ведь Джима Валентайна все любили. Ну, вы понимаете, о чем я…

Том перевел взгляд с маленького мальчика, который в отличие от других детей никогда не смеялся, на его мать с усталыми несчастными глазами, синяками и ссадинами на лице, и его лицо из удивленного стало каменным. Не могу описать тот момент иначе. Мне показалось, что через всю площадь пронесся холод и резанул меня прямо по сердцу. А Том вдруг улыбнулся и взъерошил Билли волосы. Мэри взяла мальца за руку, и они ушли. Оглянулись напоследок, а Том смотрел им вслед, махнул Билли, тот ответил, и мать с сыном улыбнулись.

Той ночью в баре художник стал ненавязчиво расспрашивать нас о Мэри. Мы выложили ему всю историю. Он слушал, и лицо у него стало жестким, а яркие глаза потускнели и словно умерли. Старый Лу Лашанс, живший по соседству с Макниллами, частенько рассказывал, как муженек орал, она умоляла до трех часов утра, а в тихие ночи еще долго слышался плач Билли. Мы понимали, что это стыд и позор, но как поступить? Здесь народ в чужие дела не вмешивается, да и Сэм со своими дружками-забулдыгами явно не слишком боялся нашей компании пенсионеров. Мы сказали Тому тогда, что это все ужасно и нам не по нраву, но такое случается сплошь и рядом.

Он ни слова не ответил. Просто сидел в своем черном пальто да слушал, как мы оправдываем собственное бездействие. Разговор спустя какое-то время выдохся, и мы сидели, рассматривая пузыри в пиве. Самое паскудное было то, что никто из нас не хотел думать об этом. Еще одна сплетня маленького городка. Как мне стало стыдно, когда мы все ему рассказали. Сидеть тогда рядом с Томом было совсем нерадостно. В нем чувствовалось настоящее напряжение. Мы словно увидели какого-то другого, почти незнакомого человека. Он смотрел на свои скрещенные пальцы, а потом очень медленно стал говорить.

Как оказалось, давным-давно парень был женат и жил вместе с женой Рейчел в местечке Стивенсбург. Когда Том рассказывал о ней, воздух становился мягче. Мы все притихли, пили пиво и вспоминали времена настоящей любви к своим женам. А он говорил о ее улыбке и взгляде… Когда в ту ночь мы вернулись домой, многие женщины удивились непривычно крепким объятиям, а некоторые заснули рядом с мужьями, чувствуя себя, как никогда, любимыми.

Он обожал ее, она — его, и несколько лет оба казались самыми счастливыми людьми на Земле. А потом появился третий. Том не назвал его имя и говорил о нем исключительно нейтрально. Однако в его тоне чувствовалась мягкость шелка, оборачивающего нож. Жена влюбилась в незнакомца, ну, или так решила. Переспала, в общем. В их кровати, той самой, где они с мужем провели брачную ночь. Том произнес эти слова, и многие посмотрели на него, словно их по лицу ударили. Рейчел совершила то, что делают многие, а потом жалеют. Она запуталась, а тот, другой, на нее так давил, что женщина решила не просто совершить ошибку, а сделать самую непоправимую глупость в своей жизни. Она бросила Тома. Он говорил с ней, даже умолял. Было почти невозможно представить его таким, но тогда он, скорее всего, был другим человеком.

Том не уехал из Стивенсбурга; ходил по тем же самым улицам, видел их вдвоем, думал, свободна ли она, легко ли ей с ним, сверкают ли так же ее глаза. Всякий раз, как тот мужчина видел Тома, он смотрел прямо на него и улыбался еле заметной кривой ухмылкой, которая говорила о том, что чужак знал про мольбы Тома и со своими дружками немало над ним посмеялся. Сегодня я опять пересплю с твоей женой, и ей это очень нравится! Не желаешь обменяться впечатлениями? А потом парень разворачивался и целовал Рейчел, не сводя глаз с Тома и не переставая улыбаться. Она позволяла делать это.

Городские старухи не переставая судачили об этом, а Том худел на глазах, теряя все — самообладание, разум, волю к жизни. Его хватило на три месяца; потом он уехал, даже не продав дом. Он родился и вырос в Стивенсбурге, здесь влюбился и ухаживал за девушкой, а теперь видел вокруг лишь прах былого счастья. Родной город был для него закрыт.