Уже и больные замуж повыходили

Дед же Сергей не согласен с супругой. Он кино тоже смотрит, но критически, и говорит, что кругом брехня, артисты не работают, только наряжаются и катаются на машинах. «А взяли б хоть теленочка или поросеночка одного-другого...» «Ды у них и так денег полно!» – возражает ему баба Катя. «Полно, а не работают! Тунеядцы! На шее сидять!» – «Так их бьют! Вон, в прошлой серии, этот, черный, как чертанул мужа Амалии, он аж перевернулся! И косточки захрустели. Там у них, у артистов, и бебехи все поотбитые! И денег никаких не захочешь на такой работе». Дед Сергей начинает спорить: «Ты не понимаешь, это съемка, обман! Дурють тебя, а ты веришь. Они мимо бьють, или заместителя какого выставляют вместо артиста». Тут уж возмущается баба Катя: «А че ж, заместитель не человек?! Потом, где стольки сменщиков набрать?! Таких дураков нету – артиста хоть побили, так ему слава, а этим че?! Не, артистов бьют, ты мне не рассказывай...»

В конце концов, каждый, недовольный друг другом, оставался при своем мнении. Но нынче кино нету, показывают концерт. Че ж, можно послухать, людей поглядеть. Артисты режут песняк, а супруги чинно сидят в стареньких креслицах, созерцают. Кот Мася свернулся в крендель, лежит поодаль, на отдельном стуле. В наиболее крикливые моменты, когда телевизор совсем уж раздирает экстаз, умудренное жизнью животное то один глаз откроет, то другой, то зевнет лениво, а то и белую лапу вытянет, выпуская крепкие перламутровые когти.

А баба Катя слушает Николая Расторгуева и комментирует:

– Глянь, вышел во френче, стал и стоит. Как старательно он слова доказывает!

– Стоит недвижимый. Под Сталина одетый, – вторит ей дед Сергей.

– А эти, – вслед за Расторгуевым выскочила поп-группа, – кидают коленками, как телки... Гляди, раздерешься, упадешь! Едешь, как на лыжах, – возмущается баба Катя опасными движениями гитариста.

– Старых не стали выпускать, – вздыхает супруг, – Зыкина не выходит уже, негожая, здоровья нету. Бывало, выпустят ее, сразу видать, что артистка.

– Куды там! Зыкина станет, как печь, вся опрятная, прибранная. Красивая женщина! – с горькой торжественностью выговаривает баба Катя. – А детей, по телевизору казали, у ней нету... Протрепалась всю жизнь, они ж, мужики, лезуть... А эти, глянь, бегают, родня еле прикрытая. Вон Алсу, такая скромная девчонка была, а счас тоже коленку вывалила.

– Отец – олигарх, че ей! – со знанием дела говорит дед Сергей.

– Ды он с ней, может, и не совладает! Он ей: прикрой коленку, а они нынче здорово слухают?! Я вон тебе сказала: будешь курам воды наливать, притуляй двери, сарай выстудишь. Хоть говори, хоть нет – пятьдесят лет я тебе уже про это толкую – бесполезно!

На эти недружественные выпады супруг не отвечает, а спешит переключить бабу Катю на очередного артиста:

– Ну хоть бы ты был подстриженный, че ты такой лохматый! – Это про Игоря Николаева.

– Он же развелся с Королевой, некому его и образить, – просвещает баба Катя мужа. И вновь педалирует тему бытового непослушания: – Тебе вон не скажи, ты будешь неделю небритый ходить!.. – Но тут ее внимание привлекают длинноногие фигуры в черном трико, рьяно подпрыгивающие на экране: – А эти, мужики чи бабы? Прямо волосы собраны в пучок, не поймешь.

– Песня – кто кого перекричит, – зевает дед Сергей. – Разов десять два слова повторяют. Закрепление.

– А у этой бабы полбока голые. Куда он, Путин, глядит?! Сколько лет проработал, хоть бы голых баб убрал с телевизора. – Культурный просмотр потихоньку начинает приобретать политический уклон.

– Че ж он их, чи всех оденет? – хихикает супруг. – Тут страсть на них скольки сукна надо... А вот одна вышла, без свиты...

– Глянь, а ножаки высоко подкидывает!..

У деда и на это есть объяснения:

– Ну а как же, деньги за че ей будут платить!

Тут Масе, видимо, надоела вся эта культурная бодяга, и он, нацелившись на кресло, где сидит баба Катя, точно прыгнул к ней на колени. Для хозяйки это было полной неожиданностью:

– Что ж ты творишь?! – стала она стыдить нахальное животное. – Это страсть че он делает! Вчера вышла на двор, наклонилась около куриного сарая лед возле порожка золой присыпать. Он как прыгнет сверху мне на голову! Я сначала не поняла, думала, это бомба с Ирака. Никак они меня не добьют – в прошлом году труба стрельнула, куском стукнула.

Кот не, обращая внимания на критику, прилег, вытянул передние лапы, уложил на них голову и философски прикрыл глаза. Баба Катя вернулась к экранным обличениям:

– А эта певица старая, мосластая, лет пятьдесят ей. Туда ж, потрусила, притоптывает... А мужик вышел в плаще.

– Это Розенбум, – делится своими познаниями о лидерах шоу-бизнеса супруг.

– Бум не бум, а вишь, холодно ему стало. В таких-то годах!.. Я вот тебе кажу: надевай на ночь шапку спортивную, голова и мерзнуть не будет. Бум этот в плаще вышел, а дитя, девчонку, вдогонку выпустили в трусиках. Мужики, гляди, они умней.

– Это да... – охотно подтверждает дед Сергей.

– А эт, че она за молитва, че они шепчут?! – На сцене группа из нескольких субтильных парнишек.

– Ды им лишь бы время шло, слова – не главное.