Уже пропели петухи

Они стояли у стены. Мужчина украдкой осматривался. Подвальное помещение было обставлено предельно просто: железная койка, прикрытая солдатским одеялом, готовый развалиться стол, чугунная печка, несколько бог весть откуда собранных стульев, на стене фотография Ференца Салаши.

За столом сидел Ковач и молча просматривал документы. Мужчину явно тяготило затянувшееся молчание.

— Да поймите же вы…

Ковач поднял на него взгляд.

— Потрудитесь заткнуться и не мешайте мне работать.

— Но простите, я…

— Если еще раз пикнешь, получишь по зубам.

Некоторое время Ковач в упор разглядывал стоящего у стены, затем негромким голосом принялся читать вслух данные из его удостоверения.

— Словом, вы доктор Петер Шааш? Родились в четырнадцатом году в Будапеште, мать — Ольга Шпитцер, занятие — экстраординарный профессор университета. Какой профессор? — крикнул он на стоявшего у стены.

— Экстраординарный. Я юрист. Специальность — международное право. Но уже много лет не преподаю.

— Ваше счастье, — сказал Ковач. Встав из-за стола, он прочитал профессору блестящую короткую лекцию, что такие вот типы разлагают венгерскую нацию, после чего принялся внимательно разглядывать красивую, молодую женщину, стоявшую рядом с профессором у стенки. Проверил ее личность по удостоверению, не упуская случая сделать мимоходом несколько милых комплиментов. Женщине явно не нравились эти знаки внимания. Профессор тоже чувствовал себя отвратительно, но едва снова собрался заговорить, как Ковач звонкой затрещиной заставил его замолчать.

— Я что, стенке говорю? — заревел он. — Сказал: молчать, значит — молчать!

Вошел Габор Деак в коротком военном плаще, приветствовав присутствующих на нилашистский манер. Ковач также резко вскинул руку кверху, отвечая на его приветствие.

— Дали показания, где они до сих пор скрывались? — спросил Деак и перевел взгляд с Ковача на профессора.

— Еще нет.

— Ну ладно, сейчас я ими займусь… — Ковач попытался запротестовать, но прапорщик повысил голос: — Выйдите и никого сюда не пускайте. — Вынув из кобуры пистолет, он подошел к профессору. — Ну что, голубок, вот мы и поговорим…

Ковач, как видно, понял, что прапорщик знает дело, и без возражений удалился.

— Я жених Аниты, — шепнул Деак профессору. — Извините, что в «Семи князьях» я не мог вмешаться. Но вы же видели, меня и самого забрали. А теперь все в порядке. Я предъявил документы и все уладил… Но на всякий случай руки все-таки поднимите вверх. — И профессор и женщина рядом с ним повиновались. — О чем идет речь?

— Нужны документы, — взволнованно затараторил мужчина. — Если нас поймают — смерть.

— Сегодня же ночью я переброшу вас через линию фронта. Это самое простое и надежное. Все подготовлено.

Такое предложение прапорщика было явно неожиданным для Шаашей. Они в замешательстве переглянулись.

— Нам нужно остаться в Будапеште, — неуверенно проговорила женщина.

— Да, пожалуйста, — подхватил мужчина. — У нас особое задание, и мы должны остаться здесь.

Деаку все это показалось странным.

— Нам нужно остаться, — повторила женщина. — Анита обещала, что мы получим от вас надежные документы.

— Мне все равно, — задумчиво проговорил Деак. — Могу выдать и такие… — И, словно вспомнив что-то, добавил: — Вы давно знаете мою невесту?

Мужчина чуточку опустил руки.

— Несколько дней. Мне кажется, сейчас это неважно. Дайте нам хорошие документы, и мы не останемся в долгу.

Деак подошел к столу.

— Сколько вы заплатите за документы?

Мужчина и женщина переглянулись.

— Вы хотите помогать нам за деньги, — разочарованно протянула женщина.

— Отнюдь. Деньги меня не интересуют. Только золото. Целую ручку, — цинично заметил Деак. — Что стоят сегодня деньги? Ничего.

— Извините, — пробормотал мужчина, — произошло какое-то недоразумение… Анита говорила…

Деак не дал ему закончить фразу. Мило улыбнувшись, он перебил:

— Неправильно она сказала, товарищ Шааш. Вас я ненавижу, но золотишко люблю. Два комплекта документов, с учетом, что вы все же знакомые моей невесты, стоят ровно килограмм золота.

Замешательство супругов Шааш все нарастало. Они то и дело переглядывались.

— Где же я возьму килограмм золота? — спросил подавленный и разочарованный мужчина.

— Вот чего не знаю, того не знаю, — ответил Деак, небрежной походкой отошел от стола и приветливым тоном продолжал: — Если мы проиграем войну, во что я, конечно, не верю, и мне понадобится ваша помощь, уверяю, я верну вам ваш килограмм золота. — Он посмотрел на часы. — Ну, решайте, потому что время не ждет.

— Господин учитель, — попытался снова вступить в разговор мужчина, но прапорщик оборвал его:

— Торговаться не будем! Нет золота — я вам не помощник. И хоть мне это неприятно, но ради спасения собственной жизни я вынужден буду вас расстрелять, потому что о нашем разговоре не должен знать никто. Прапорщик Деак не занимается продажей липовых документов!

Женщина поинтересовалась, как он выведет их отсюда, из штаба нилашистов, если получит запрошенную сумму золота? Деак уверенно объяснил: