Ужин

— Там кто-то лежит. Спит, в спальном мешке, блин, я чуть не наступил ему на голову.

Как в точности развивались дальнейшие события и тем более кто явился их зачинщиком, доподлинно неизвестно. Все трое в один голос утверждали лишь то, что в закутке с банкоматом нестерпимо воняло. Блевотиной, потом и еще чем-то, что все трое приняли за трупный запах.

Это важно: дурно пахнущий вызывает гораздо меньше симпатии, зловоние порой ослепляет; и, хотя пахнуть человеку свойственно, это умаляет его достоинство. Что, безусловно, не служит оправданием случившегося, но и замалчивать сей факт тоже не следует.

Итак, трое юношей хотят снять деньги, немного, на заключительный пивной раунд в кафе. Но стоять в этой вони невыносимо, здесь и десяти секунд не выдержать — тут же начинает тошнить, как будто по полу разлили помои.

Но там лежит человек: он дышит и даже похрапывает во сне.

— Пошли поищем другой банкомат, — предлагает приемный.

— Черта с два, — говорят двое других. — Что за хрень: невозможно снять деньги только потому, что кто-то здесь отсыпается с бодуна и воняет.

— Да ладно вам, — пробует убедить их приемыш, — пошли отсюда.

Нет, двое других не столь слабохарактерны, они не обязаны рыскать по всему району в поисках другого автомата, они будут снимать деньги здесь. В закуток входит кузен и начинает тормошить спящего:

— Эй, просыпайтесь! Подъем!

— Я пошел, — говорит приемыш, — не нравится мне все это.

— Не дури, — говорят ему двое других, — одна минута, потом дерябнем пивка.

Приемыш повторяет, что ему все это противно, к тому же он устал и пива ему расхотелось. Садится на велосипед и уезжает.

Сводный брат пытается его удержать.

— Подожди! — кричит он ему вслед.

Но тот в ответ лишь отмахивается и исчезает за углом.

— Оставь его, — говорит кузен. — Он зануда. Чистоплюй. Слабак.

Они заходят в закуток вдвоем. «Биологический брат» дергает за край спального мешка.

— Эй, просыпайтесь! Блин, — говорит он, — какая же вонь!

Его кузен пинает спальный мешок. Это не трупный запах, скорее и впрямь запах из мусорных пакетов, полных пищевых отходов — обглоданных куриных костей и плесневелых кофейных фильтров.

— Вставайте!

Их обуревает упрямое желание: снять деньги именно здесь — и точка. Разумеется, они уже немного выпили на школьной вечеринке. Их упертость сродни упрямству захмелевшего автомобилиста, уверяющего, что он прекрасно справится с управлением, или с настырностью гостя у тебя на дне рождения, вымаливающего «последний стаканчик», чтобы потом в седьмой раз рассказать тот же анекдот.

— Поднимайтесь, здесь же банкомат.

Они еще вежливы, несмотря на вонь, от которой слезятся глаза, они обращаются к спящему на «вы». Незнакомец, скрытый спальным мешком, несомненно, старше их. А значит, надо обращаться «господин» — хоть он и бомж, по всей вероятности, но все-таки господин.

Из спального мешка впервые раздаются звуки под стать ситуации: кряхтение, вздохи, неразборчивое бормотание. Как будто разбудили ребенка, которому ужас как неохота идти в школу. Звуки сменяются движением: кто-то потягивается и пытается выпростать из спального мешка голову или какую-нибудь другую часть тела.

Молодые люди еще не придумали, как поступить, они слишком поздно соображают, что вообще-то им совсем не хочется знать, кто прячется в спальном мешке. До сих пор перед ними было лишь препятствие, мешающее снять деньги в банкомате, дурно пахнущее препятствие, которое требуется устранить. А теперь им придется вступить в разговор с кем-то, кого насильно вырвали из сна. Кто знает, что снится бездомным: крыша над головой, горячий обед, жена, дети, дом с подъездной аллеей, ласковая собака, виляя хвостом несущаяся навстречу?

— Убирайтесь, пидоры!

Они вздрагивают. Голос не соответствует ожиданиям. Они представляли себе мужика — заросшего, потного, взлохмаченного, беззубого. Но раздавшийся голос вроде как женский…

В тот же самый момент в спальном мешке снова происходит копошение: одна рука, другая и, наконец, голова. Черные жидкие волосы с проседью, через которые просвечивает череп. Мужчины лысеют иначе. Лицо грязное, небритое, вернее, покрытое некой растительностью, но явно не мужской.

— Убирайтесь! Сволочи!

Голос сиплый. Женщина машет рукой, словно отгоняя мух. Женщина. Двоюродные братья ошарашенно смотрят друг на друга. Вот сейчас бы им и уйти. Позже оба будут вспоминать эту минуту. Тот факт, что в спальном мешке лежит женщина, все меняет.

— Пошли отсюда, — и в самом деле говорит «биологический брат».

— Черт бы вас побрал! Проваливайте! — кричит женщина. — Катитесь отсюда!

— Заткнись, — говорит кузен. — Закрой пасть, я сказал!

Он собирается пнуть спальный мешок, но пространство ограниченно, он с трудом удерживает равновесие и, промахнувшись, попадает носком ботинка женщине под нос. Толстые, опухшие пальцы с черными ногтями хватаются за нос. Кровь.

— Сволочи! — надрывается голос, так громко и хрипло, что заполняет собой все пространство. — Убийцы! Гады!

Брат тянет кузена к выходу:

— Пойдем отсюда.

Они выходят на улицу.