Узкий коридор

Начнем с хорошей новости. Как мы подчеркивали в главе 13, эффект Красной королевы с большей вероятностью выходит из-под контроля в узком коридоре. В этом смысле США и многие другие западные страны находятся в лучшем положении: более диверсифицированная экономика, основанная на производстве и предоставлении услуг, крайне ограниченная роль принуждения (вспомним главу 14), отсутствие доминирующих групп, диаметрально противоположных демократии (вроде прусской землевладельческой элиты) и относительно долгая история ничем не прерываемого демократического развития – все это признаки более широкого коридора. Но ни ширину коридора, ни стабильность положения в нем нельзя считать некоей данностью. Ширину коридора поддерживают демократические, представительные институты. Если доверие к этим институтам теряется, коридор сужается, а способность общества разрешать конфликты уменьшается. А эффект Красной королевы может выйти из-под контроля даже в широком коридоре, если он становится эффектом с нулевой суммой.

Вернемся к опыту Швеции во время Великой депрессии, чтобы рассмотреть, как можно избежать такой реакции с нулевой суммой. Ключевую роль в этом сыграли три составляющие шведской реакции. Первая состоит в том, что в основе всего процесса лежала широкая коалиция рабочих, фермеров и бизнеса. Рабочее движение, представленное профсоюзами и СДРПШ, вместо того чтобы отстаивать свои сугубо личные интересы, попыталось достичь компромисса с другими кругами.

Вторая составляющая – это спектр экономических реакций, как краткосрочных, так и институциональных. Они включали себя меры по стимуляции экономики и ряд реформ по перераспределению дохода в сторону тех, кто страдал от безработицы, потери дохода и бедности. Эти меры были институционализированы посредством развития корпоративистской социал-демократической модели, при которой государство служило посредником в переговорах между работодателями и рабочими, обеспечивая мир в промышленности. Они также легли в основание весьма щедрого государства всеобщего благосостояния, в котором процветание распределялось более равномерно.

Третья составляющая – политическая. Углубление способности государства коренилось в политической системе, в которой существовали мощные средства общественного контроля как над деятельностью государства, так и над отношениями между политической и экономическими элитами. Эти средства контроля усиливались благодаря всеобщему характеру программ, укреплявших социал-демократическую коалицию, благодаря тому факту, что административная способность государства быстро развивалась в процессе управления государством всеобщего благосостояния, и благодаря непосредственному участию профсоюзов в осуществлении ключевых программ. Все это в свою очередь поддерживалось благодаря более ранним реформам, значительно демократизировавшим шведскую политику.

Первый урок шведского опыта очевиден: выработать компромисс и найти способы построения широкой коалиции для поддержки Обузданного Левиафана и новых политических мер. Сделать это, конечно же, гораздо труднее в условиях все более поляризующейся политики, как мы видели на примере Германии. Остается надеяться на то, что удастся найти общие точки, пока не станет слишком поздно. В этом контексте важно, чтобы как правые, так и левые в США и во многих западных странах в настоящее время согласились с тем, что все обрисованные нами тенденции – рост неравенства, сокращение рабочих мест, доминирование Уолл-стрит и экономическая концентрация – являются проблемами. Трудность здесь в том, что согласия поводу решения этих проблем меньше. Но это не так уж необычно. Новые коалиции часто порождают новые идеи и институциональные инновации. Обсудим теперь, как этого можно добиться, сосредоточившись для конкретики на примере США.