Узлы

Городом красавиц называют наш город, а для меня ты единственная в нем. Раньше, когда мне приходилось услышать, что человек потерял голову из-за любви, я смеялся, как смеюсь сейчас над болельщиками, которые рвут на себе волосы из-за поражения своей команды. Презирал самоубийц - дикой казалась мне такая любовь, не верил, что может быть кто-то дороже жизни.

Меня часто спрашивали товарищи - любил ли я кого-нибудь? Я старался отделаться шуткой: "А чем я хуже других. Было и у меня..." А на душе скверно становилось, Потому что на самом деле ничего у меня не было.

Несколько лет назад я примирился с мыслью, - ну что ж, не было и не будет. Поздно. Обошла меня любовь. Затянуло льдом какой-то родник в душе. И мерзлота эта, думалось, вечная. Твоя улыбка растопила лед. И теперь все грохочет, поет во мне, и время измеряется от встречи до встречи с тобой. Меня называли за глаза "молчуном". А сейчас я хочу говорить с тобой об этом бесконечно.

Только не умею. Поэтому пытаюсь хоть на бумаге рассказать тебе, хоть чужими словами выразить то, что творится в душе. Мне кажется, это про меня написал Физули:

От тюрьмы и цепей горя и страданий

был спасен я.

Вновь я узник, - подбородок, свет твоих кудрей

увидя.

Прости меня, дорогая, - никогда пятерок за сочинения не получал.

Твой Васиф"

Второй, третий, четвертый раз перечитывает Пакиза письмо. Как хмель, кружат голову слова. На воздух, к солнцу, к людям!

Выскочила в легком платье, пошла навстречу ветру, не различая улиц, тропинок, знакомых лиц. Рука крепко сжимала письмо, и казалось, не сердце ее стучит в груди, а слова любви, написанные на странице из вахтенного журнала, бьются горячо, неуемно в каждой клетке ее существа.

Наконец Васиф решился.

Сегодня он представит Пакизу тетке. Официально, как свою невесту. Зарифа-хала, наверное, и не подозревает, какую гостью ведет к ней Васиф. Может, надо было предупредить заранее?! Но они с Пакизой решили, что так будет лучше: от лишних хлопот и расходов избавят не совсем здоровую женщину, и уж очень не хотелось торжественных встреч "за круглым столом", куда обязательно собрались бы не только близкие, но и просто любители поглазеть, посудачить о невесте.

Однако уже в автобусе Васиф признался Пакизе в том, что есть у него дело не менее важное, чем визит к Зарифе-хала.

- Тебе надо зайти куда-нибудь... одному?

- Нет, нет, что ты?! Лучше вместе. Помнишь, я тебе говорил - у меня в Маркове друг остался, хороший такой пацан. Ему двадцатого ноября: семь лет исполнится. Я обещал его поздравить.

- Но до двадцатого еще десять дней!

- Вот и хорошо! С гарантией будет, без опоздания дойдет подарок. Если сегодня не сделаю, завтра на работу, закручусь опять. А мальчишке знаешь какая будет радость! Не поздравить в срок - Сережка подумает, что обманул. Перед взрослым еще как-то можно оправдаться, а... дети честнее, они не прощают обмана.

- Знаю, знаю. Как говорил Молла Насреддин, у мужчины должно быть одно слово.

Васиф растерянно умолк. Пакиза могла вспомнить любую притчу Насреддина, но почему с ее уст сорвалась именно эта? Из кожи вон тогда лез, чтоб только показаться остроумным перед пустой бабенкой. Растаял, раскис от круглых колен Рубабы... Если бы только Пакиза знала! Какая благословенная сила вырвала его тогда из горячих объятий опытной женщины...

- Я тебя обидела? - встрепенулась Пакиза, заглядывая ему в лицо.

- Что ты! Что ты!

- Но ты так... Ты такой вспыльчивый, что я иногда шучу и боюсь...

- Пустяки! Новые туфли. Терпеть не могу новую обувь - как огнем жжет. Но где же мы поищем подарок Сережке?

- Если это так важно, перевернем все магазины города!

- А ты не шути. Вот отец мой понимал это... Я тебе не рассказывал? Он однажды пообещал сынишке друга "Хоп-хоп наме" Сабира. Мальчик от взрослых слышал об этой книге. Даже деньги на нее в копилку откладывал. Отец обещал ему. Но сколько ни искал в магазинах, у знакомых, - нет, и все. Хоть на глаза пацану не показывайся! "Лучше бы мой язык отсох, чем так обмануть ребенка!" - волновался отец. До того дошло, что пришлось ему ехать в Балаханы, где Сабир тогда учителем работал. Сабир сразу понял. Свою собственную книгу, единственный экземпляр отдал. Сейчас я примерно в таком же положении.

- Да что ты меня агитируешь? Что за привычка? Чуть что, начинаешь так долго уговаривать меня, как будто я всеми силами мешаю тебе быть добрым и чутким... Смешной ты, Васиф!

- А-а-а, критикуешь? Тебе мой характер не нравится?

- Ой! Чуть не проехали. Нам здесь выходить - универмаг. - Они с трудом протиснулись к выходу. По дороге к "Детскому миру" Пакиза заботливо спросила Васифа:

- Как ноги? Терпимо?

- Какие ноги? - Он оторопело посмотрел на нее.

- Туфли не жмут? Господи, излечи Васифа от раннего склероза.

- А, туфли... Ничего. Терпимо. Гораздо легче. Десятки игрушек перебрали они у прилавка, но так ничего и не выбрали.

- Да что вы ищете, гражданка? - раздраженно фыркнула продавщица. Сколько лет вашему ребенку?

- Семь, уже семь нашему сыну, - солидно ответил Васиф и сжал локоть смутившейся Пакизы.