Узлы

В круглом фойе лежали кучкой оркестранты. Истерзанные, измученные, обеззвученные. И не басил тромбон. Не присвистывала флейта. Валторн не издавал протяжный стон. Где-то в душном тёмном коридоре валялось тело кастелянши, что запуталась в непроницаемых, дымных лабиринтах лайнера, удушилась ядовитыми газами да померла. Лицо её опалилось, кожа на щеках полопалась. Один глаз отчего-то был открыт, его припорошило серым пеплом. В фойе, медленно обугливаясь, лежала, свернувшись калачиком, повариха. На лестнице растянулись два матроса. В раскалённом пунцово-рыжем мареве навечно застыли телесные конструкции бывших людей… Фельдшера, водолаза, механика, шкипера… Немногие вспомнили про спасательные шлюпки… Немногие из вспомнивших сумели добежать до них… Добежавших и с горем пополам спустивших на воду шлюпку оказалось пятеро. Они были грязны и измучены. Не узнавая друг друга и боясь оглядываться, они устремились вперёд, к эпической черте горизонта, за которой, спустя несколько часов, дотла ослабевшие и обезумившие, остыли и упокоились… А море тем временем гадливо морщилось. Эмалированное небо куполом катилось на все четыре стороны. Изумлённое солнце висело в истинном полдне.