Узлы

Дверь хлопнула. Кастелянша поставила у ног керосиновую лампу и огляделась. Возле двери ютилась стремянка, к правой стене притулился исцарапанный стол, под столом толклись жестяные вёдра, в углу торчала охапка швабр, к левой стене плотно прижались составленные в два ряда канистры, баллоны, бутылки и баки. Пол был измаран маслянистыми следами и потёками. Под скирды перевязанных бечёвкой газет и журналов натекла жирная лужица. Вскоре вернулась повариха, впихнула в подсобку тележку-стеллаж, плотно уставленную необходимым реквизитом, и принялась её разгружать, приговаривая:

– Вот зеркало… не очень большое… Но какое уж есть! А это формовые свечи, ароматические… Семь с половиной сантиметров, горят 30 часов! Горят и ароматы источают!.. Лаванда, прополис и ваниль… И вот, погляди! 14 сантиметров! Персиком, анисом, бергамотом и апельсином пахнут! Эти все простые… без запаха… Эти тоже… И эта дюжина тоже не пахнет… Зато посмотри, какие они огромные! 55 часов гореть могут! А эти – мои любимые… Ты только посмотри, в каких они замечательных керамических стаканчиках! Это – мандарин, корица, мускат, имбирь… А это – гардения, гелиотроп и спелый абрикос! А!.. Вот эти… вот эти ещё люблю!.. Каковы, а?! Так… А это… это свечки из церкви… освящённые… А это – из монастыря! – повариха воткнула пучок длинных узких свечей в гранёный стакан, наполненный крупнозернистым желтоватым песком. Свечи застыли в ожидании огня. – И вот ещё… стакан с водой… И блюдце с поваренной солью… Что ещё?.. Ах, да, бумажные платочки – вдруг поплакать соберёшься… Гадание… оно ведь дело такое…

Повариха сочувственно похлопала кастеляншу по спине и по-хозяйски осмотрела исцарапанный стол, в центре которого громоздилось круглое зеркало на подставке, перед зеркалом стояли стакан с водой и блюдце с солью. Всю остальную поверхность рассохшейся столешницы занимали разноцветные и разновеликие свечи. Повариха протянула кастелянше тетрадный лист, принялась зажигать свечи и рассказывать:

– Сейчас свет погашу. Ты написанное на бумажке скажешь… Семь раз скажешь! Потом возьмёшь щепотку соли, положишь на язык и запьёшь соль водой. Воду нужно выпить всю. До дна! Потом будешь долго и пристально смотреть в зеркало… А там, глядишь, кто и появится…

Кастелянша сидела молча. Повариха открыла дверь.

– Ну, я пошла.

– А ты куда?

– Я тут, снаружи посижу.

– Это ещё зачем?

– Так надо! Для истинности гадания!

Щёлкнул выключатель, дверь затворилась, пламя свечей затрепетало. Кастелянша перевела дух и семь раз прошептала:

– Зеркало суть озеро, огонь суть сила, соль суть слёзы. Всё остальное – не суть важно!

После чего взяла щепотку соли, положила на язык, осушила стакан и уставилась в зеркало, боясь пошевельнуться. Воздух хмелел, задыхался от мандариново-имбирных, мускатно-смородиновых да анисово-ванильных ароматов. Мрачная зеркальная хлябь стягивалась к центру складками, морщинилась, тужилась, но оставалась невысказанной. Глаза кастелянши заслезились от напряжения. Она часто заморгала. Пламя свечей вдруг залихорадило, воздух чертовски захмелел. Зеркальные складки кто-то расправил морщинистой рукой, кастелянша вздрогнула.

– Да ты не бойся, внученька, я тебя в обиду не дам! – зашептала старуха и нос её, бугристый, высунулся из зеркала.

– Бабка, ты что ли?

– Я, я, внученька!.. А ты чего ж? Ворожишь? Хайп разводишь?

– Ворожу!

– А чего так? Не ебёт никто, что ли?

– А коли и так твоё-то какое дело?

– А такое… Говорила я тебе, гнида, учись прилежно, спину ровно держи, ноги не студи! А ты?! Тьфу! Вот и выросла… ни слушать, ни смотреть невозможно!

– Бабка, – зашипела кастелянша, – по-хорошему тебя прошу, убирайся отсюда, не мешай мне!

– Да я тебе добра… добра желаю, внученька! У нас тут знаешь какие парни?! У-у-ух, где мой 1949-ый, как говорится!

– А что в 49-ом было?

– Да чёрт знает что было… А мне семна-а-адцать лет! – прогорланила старуха, и на глазах её заблестели слёзы.

– В кои-то веки пришла про своего ненаглядного всё разузнать… а тут ты! – злобно буркнула кастелянша.

– Так у тебя ненаглядный есть? Да будет! – изумилась старуха.

– Ну, будет или не будет, о том я не ведаю, посему и пришла… полюбопытствовать…

– А кто он? Из хипстеров поди?..

– Бабка, что у вас там за жаргон?

– Это не у нас, это у вас… А мы так просто… в тренде стараемся быть… Всё же зеркало! Но не суть важно… Ты мне про своего ненаглядного лучше расскажи!

– Ох, он такой трогательный, такой ранимый…

– А хуй у него длинный?

– Ну бабка!

– А чего? Я вчера на порнохабе залипла, наверное, часа на три… Теперь никак опомниться не могу!

– Он у меня стихи пишет! – мечтательно заговорила кастелянша.