Узнай меня

Девушка была молодой, приятной на лицо, но немного полненькой. Но дело свое знала. За оплаченный час он вымотался так, что не смог проводить ее до двери, распластавшись на кровати. Думал, что уснет, как только за девушкой закроется дверь.

Не вышло.

Утолив первобытный голод тела чем подвернулось, он тут же начал думать о супружеской паре Ирве. Представлял себе их спальню с камином, в котором жарко полыхали дрова. Представлял широкую кровать, заправленную темно-синим бельем. Почему-то ему казалось, что белье в их спальне именно темно-синего цвета, под цвет штормового моря, облизывающего берега острова. Этот цвет должен красиво оттенять ее бледную кожу и светлые волосы. Об этом он тоже зачем-то думал. Слышал шуршание накрахмаленных простыней, когда супруг Ирве переворачивал ее со спины на живот.

С какой стати эти мысли лезли ему в голову? Зачем он об этом думал, пытаясь уснуть?!

Какие тут, к чертям, скороговорки, если перед глазами все время было ее лицо. Новое, еще более прекрасное, но точно ее лицо. Лицо Майковой Лилии, которую потеряли в России десятки сыщиков, не сумев отыскать ее за три года. И которую он сумел вычислить за три месяца.

Устинов вдавил голову в подушку, с силой зажмурил глаза и принялся вспоминать, с чего началось его расследование.

Неделю он изучал копии всех документов, которыми были полны папки с ужасающим своей жестокостью делом.

Был убит единственный сын Кадашова – Иван. Был расстрелян в упор очередью из автомата. И пятеро его охранников тогда погибли. Кто умер сразу, кто в больнице от ранений. О них Устинов читал бегло. Досье Ивана изучил досконально. И сам того не желая, проникся сочувствием. Парень был чистым, не загаженным отцовскими делами. Работать на отца не хотел. Тот настаивал. Уволил предыдущего охранника, отвечающего за сбор денег. И на его место поставил Ивана. Первый рабочий день Ивана оказался и последним. Иван был убит. Деньги были похищены. Весьма солидная сумма.

К слову, после этого страшного убийства Кадашов прикрыл все свои темные дела, легализовавшись полностью и потратив на благотворительность огромные средства. У него начались страшные проблемы со здоровьем.

Но лично ему Устинов не сочувствовал. Лично его он презирал.

Кадашов был преступником. Он сам лично не раз брал в разработку его делишки. Но либо улик не находилось, либо ему активно принимались стучать по рукам те, кто выше был рангом.

– Почему вы уволили Игоря Забузова? – задал он самый первый вопрос Кадашову, когда перевернул последнюю страницу откопированного специально для него дела.

– Он, не поставив в известность меня и эскорт, поменял маршрут следования. Самовольно поменял, – сделал акцент Кадашов. – Таких вещей я не прощаю.

– Как он это объяснил?

– Никак!

– Никак? – не поверил Устинов.

– Может, и объяснял, я не помню, – поводил руками в воздухе Кадашов. – Прошло три года. Но точно не помню. Что-то ему показалось. Или не показалось. Не помню.

– Где сейчас Игорь Забузов?

– Не знаю.

– Вы искали его?

– Конечно! В деле есть об этом. По делу было опрошено полторы сотни человек. Его, как возможного соучастника, свидетеля, тоже пытались допросить. Его не нашли. Квартира, которую он купил незадолго до трагедии, оказалась запертой.

– Ваши люди были внутри?

– Сергей, о чем вы говорите? – фальшиво возмутился Кадашов. Он без конца путался, то тыкал ему, то вежливо называл на «вы». – Оснований на вскрытие квартиры не было. Прокурор не дал санкции. И…

– Пробую еще раз. – В голосе Устинова появились раздраженные нотки. – Ваши люди обыскали квартиру Забузова? Отчаявшись получить информацию у следствия, они посетили его квартиру? Что-то нашли? Что-то натолкнуло их на мысль о его причастности к нападению?

– Нет, – недовольно надулся Кадашов. – Квартира была чистой. Даже отпечатков никаких не было найдено. Будто там никто и не жил.

– Вещи?

– Ну да, вещи его какие-то мотались в шкафу. Обувь. Постельное белье на кровати. К слову, чистое. Даже с этикеткой. Но в ванной ни одной зубной щетки, ни бритвенных принадлежностей, ни грязного белья.

– И ни единого отпечатка пальцев?

– Ни единого. Даже если и муха какая-нибудь садилась на край стола, ее след был уничтожен. Квартира была девственно-чиста.

– То есть, другими словами, случись что, идентифицировать Забузова по отпечаткам пальцев мы не сможем? В базе полиции ведь его нет. – И он пытливо уставился на своего заказчика, который раздражал его с каждой минутой все сильнее.

Честное слово, если бы не Ирка с ее больным ребенком, он ни за что не взялся бы за это дело. Даже из сочувствия к погибшему невинному парню. Но Ирка была частью его жизни. Они не стали совсем уж чужими, когда она от него ушла. И ее ребенок, рожденный от чужого мужика, тоже как будто бы не стал ему чужим. И он искренне порадовался, когда Ирина позвонила и сообщила, что операция прошла успешно и малыш начинает поправляться.

А он даже не спросил, кого спасал: мальчика или девочку. И имени не спросил. Буркнул: я рад. И отключился. Наверное, это ее обидело. Она больше не звонила.