Узнай меня

Отключила телефон, запустив его по кровати куда-то в ноги. Зажмурилась. Попыталась дышать ровно и глубоко, чтобы уснуть. Но так и не уснула.

Через полчаса резко поднялась с подушек, пошарила по одеялу. Нашла мобильник и со вздохом нажала на единицу. Потом жала еще и еще. И никакого толку. Абонент был не абонент. И чего так, раз он срочно нужен?! Она не звонит без причины. Никогда не звонит. Чего так?

Уснула она часа через два в отвратительном настроении.

Проснулась в таком же, если не хуже.

Слезла с кровати, подошла к окну и распахнула шторы. Два предыдущих дня и две ночи валил снег и морозило. И вдруг оттепель, и, кажется, даже идет дождь. Сечет выпавшие сугробы. Значит, на улице скользко. Значит, до офиса она сама не доедет. Придется вызывать Сашку. А он надулся. Будет молчать и смотреть в сторону. А она терпеть не могла, когда он бывал таким. Может, уволить его к чертовой матери?

За спиной мобильник звякнул принятым сообщением. Ага! Абонент появился в сети. Аня, злорадно ухмыльнувшись, снова нажала на единицу.

– Да, что-то случилось? – спросил ее муж равнодушным, самым равнодушным голосом на свете.

– Не знаю даже как сказать, – произнесла она с тяжелым вздохом, хотя в голове метались мстительные мыслишки.

– Говори как есть. – Равнодушный супруг протяжно зевнул.

– Что, не выспался? – сразу прицепилась она. – Шлюхи спать не давали? Поэтому телефон отключил?

И по его молчанию, по его грозному молчанию, а оно не могло быть другим, Аня поняла, что сплоховала. Вот сколько раз она зарекалась? Сколько раз давала себе обещание не устраивать ему сцен? И не сдержалась снова. В лучшем случае он положит трубку. В худшем – прекратит с ней общение месяца на два. Так уже случалось.

– Ладно, проехали. Не интересно мне, с кем и как ты там проводишь время.

– Чего тогда звонила вчера? – отозвался он противным голосом.

Вот за одно это – за показное равнодушие и нелюбовь к ней – его должны были увести тюремщики. Не ее бедного покойного мужа, а этого! Самонадеянного, наглого, сильного. И такого… желанного!

– Вчера в клубе были гости.

И она замолчала, надеясь на наводящие вопросы. Но их не последовало. Супруг молчал и ждал продолжения.

– Кадашов.

– Что Кадашов? – прошипела трубка его настороженным голосом.

– Приезжал Кадашов.

– Сам? Прямо вот так взял и приехал?! Он же инвалид! В кресле инвалидном ездит, насколько мне известно.

– Уже не ездит, значит.

Она удовлетворенно улыбалась. Это было самое продолжительное по времени общение за последний год.

– И чего хотел? Полетать? С парашютом прыгнуть?

– А вот и нет, душа моя.

Ее губы расползлись в ядовитой ухмылке. Он терпеть не мог, когда она его так называла.

Но он, кажется, даже не обратил на это внимания и повторил вопрос:

– Что он хотел, Анна?

– Он задавал вопросы о квартире.

– Какие такие вопросы?

– Почему наш клуб за нее платит? И меня хотел увидеть. Что мне ему говорить-то, душа моя?

– Я, кажется, много раз просил тебя не называть меня так, – произнес он голосом, напоминающим дальние раскаты грома. – Что неясного?!

– Ох, ох, извините! Больше не буду! – отвратительным гундосым голосом пропела она и покусала губы.

Этот мужик ее конкретно бесил. Она старалась, честно старалась влезть к нему в душу. Сделать его ручным. Не вышло. Он прочно держал дистанцию. С первого дня ее держал.

«Лучше бы его увели тюремщики, – снова мелькнуло вдруг мстительное в ее голове. – Его, а не ее бедного, несчастного мужа».

– Что мне говорить? – взвизгнула она, устав слушать его осторожное дыхание.

– Скажи, что купила эту квартиру.

– Да? Как умно! – фыркнула она и крикнула: – А если он с меня документы потребует?

– Не потребует, – не совсем уверенно отозвался ее супруг.

– А если с полицией явится?! – Анна тут же суеверно поплевала через левое плечо и перекрестилась.

– На основании чего?

Она промолчала. И он зацепился.

– А-а-а! Снова химичишь? Вот дура ты, Анька! Вот дура! Горбатого только могила… Ну что могу сказать, зачищайся. Пока не поздно. Если Кадашов учует что, а он учует, поверь, он с тебя с живой не слезет. Он весь твой бизнес если не отожмет, то по миру тебя точно пустит.

И он даже, кажется, хихикнул. Сволочь!

– Я говорила тебе, избавиться надо было от этой хаты. Еще тогда, когда все произошло, надо было избавиться. А ты… Гад настырный! Чего ты ждал? Зачем?

– Не твое дело, – оборвал он ее грубо. – Скажешь, купила хату, и все.

– А у кого я ее купила, милый? – пропела она противным сиропным голоском. – Не подскажешь?

– Ну… У хозяина и купила, – неуверенно ответил ее муж.

– У хозяина? Ага! А в какой именно момент я ее купила у хозяина? До того, как в него стреляли? В процессе того, как его девка с балкона сиганула? Или днем позже? Когда люди Кадашова в этой хате побывали? Не подскажешь, когда точно я заключила договор купли-продажи, а?

И она принялась орать на него. Некрасиво упрекая, вспоминая то, что не стоило. И даже опустилась до угроз.

– А я вот возьму и расскажу все Кадашову! – выпалила она, еле переводя дух, так запыхалась.

– Что все?

– Все, все! Всю правду!