Узнай меня

– Потому что он уже однажды его совершил. На моих глазах, – еле слышно произнесла она и резко повернулась к нему спиной. – На моих глазах они убили Ивана. И еще кого-то из охраны Кадашова. А потом погрузились в две машины и уехали.

– Зачем вы туда пошли?

Устинов смотрел на ее узкую спину, обтянутую тонкой футболкой, худенькие плечи, вздрагивающие от слез или пережитого ужаса, и понимал, что он ни за что не отдаст ее на растерзание. Никому! Ни Кадашову, ни кому-то другому. Пусть даже ему придется совершить для этого что-то нехорошее.

– Куда – туда? – уточнила она, громко двинув носиком. – В соседний дом? Или на место преступления три года назад?

– И туда и туда. – Устинов покосился на чашку шоколада, затянувшегося пленкой, встал, подошел к девушке почти вплотную. – Что погнало вас туда? Вас могли убить, Лиля.

– Где?

– И там и там. Три года назад вы были на линии огня. Вчера вы могли наткнуться на убийцу. И он не оставил бы вас в живых. Вы видели, как Смолянский возвращался от дома вашего соседа?

– Нет. Но я что-то слышала.

– Что?

– Гул мотора. Слабо различимый в такой шторм! Но все же слышала. Первый раз я услышала его через какое-то время, как прошел этот человек к дому Петри. Может, через двадцать минут. Может, чуть позже. А потом почти сразу снова.

– Машина подъехала и уехала?

Он смотрел на ее волосы, рассыпавшиеся по плечам. Вдыхал ее запах. Запах свежести и цветов. Так пахло мокрым от дождя цветочным лугом. Интересно, она помнила это? Помнила родные места? Или постаралась все стереть из памяти, чтобы не терзать душу.

– Машина, да. Но потом это было что-то другое. Звук такой ревущий. Как… Да, скорее всего, снегоход. Мне напомнило это работающий двигатель снегохода. Или показалось?

Она обернулась и глянула странно, будто удивилась, что он так близко. И он шагнул назад.

И тут же вспомнил, что Смолянский клялся в своей невиновности. И если он прошел к дому Петри пешком, то кто мог потом подъезжать туда на машине? Туда можно было подъехать, минуя подъездную дорогу, пролегающую мимо дома Ирве. Это он знал. Машина. Потом снегоход.

– У кого на острове есть снегоход? – спросил Устинов.

– У многих. Это важный вид транспорта при таких климатических условиях. Даже у нас есть. Правда, стоит без дела. Мы им не пользуемся. Он остался от родителей Олега.

– Но его точно не было у Смолянского. – Устинов приложил указательный палец к губам и спросил: – Вы видели, как Смолянский уходил от дома вашего соседа?

– Нет.

– Как же так? – удивленно округлил он глаза. – Меня видели, а его нет? Вы же видели, как он шел к его дому?

– Я видела, как он шел к дому, а как возвращался, не видела.

– Просмотрели?

– Вряд ли. Я почти не отходила от окна.

– Тогда что у нас получается? – Он заходил по кухне, сжимая и разжимая пальцы, словно разминался перед серьезной схваткой. – Он прошел к дому Петри дорогой, которая пролегает мимо вашего дома. А возвращался оттуда другой дорогой. Той самой, по которой к дому бывшего шерифа подъехала машина.

– И снегоход, – напомнила она.

– И снегоход, – подхватил он. – Значит… Значит, он мог увидеть, кто подъезжал и на машине, и на снегоходе. И может нам это сообщить. Если только кто-то из них не был его соучастником. Но в это слабо верится. Он на острове недавно. Вот что…

Он замер посреди ее кухни. Посмотрел на дверь.

– Нам надо поговорить с ним.

– С кем? Со Смолянским?! – ахнула она и отшатнулась. – Ни за что! Этот человек – убийца! Мне не о чем с ним разговаривать! И хорошо, что его арестовали. Я хотя бы теперь могу вздохнуть спокойно. Хотя бы на какое-то время.

– Хорошо, тогда я поговорю с ним сам.

И он ушел.

Обратная дорога от дома Ирве заняла у Сергея гораздо больше времени. Он теперь не бежал. Он медленно шел, обдумывая, как ему убедить местных полицейских дать ему возможность переговорить со Смолянским. Он не знал языка. Петри, который мог бы быть в этой ситуации полезен, исчез. Подозревают, что его уже нет в живых. Думать так Устинову не хотелось. Он все еще надеялся, что крепкий старик сумел обмануть судьбу, сумел обмануть злоумышленника или злоумышленников, если их было несколько, и просто где-то прячется. Или водит всех за нос. Или намеренно сделал так, чтобы Смолянского арестовали.

А что? Он изо всех сил старался помочь своей соседке. Почему ему не провернуть такую сложную операцию по ее спасению?

Подходя к полицейскому участку, Устинов даже немного повеселел. Но радовался преждевременно. Один из местных копов, неплохо говоривший по-русски, услыхав его версию, отрицательно мотнул головой. И постучал растопыренной ладонью по тонкой папке с бумагами.

– Здесь уже есть заключение эксперта.

– И что оно гласит?

Устинов сидел перед ним на стуле по другую сторону стола, теребя в руках свое фальшивое удостоверение.

– Это кровь шерифа. И в доме, и на пирсе. У нас в базе остался ее образец. Так положено, – дозируя фразы, пояснил местный полицейский. Он тут же кивком указал в сторону узкого коридора, где располагались камеры предварительного заключения. – Этот человек был у него. Они повздорили. Он его убил.

– Он признался?