Узнай меня

Урмэд тоже понял, под чьим наблюдением находится и старался ничем не выдать себя. Слонялся по комнате, небрежно разглядывал вещи, тут же кидая их за спину. Поддакивал скабрезностям, чокался с чужими кубками и много пил.

Он старался быть как можно ближе к Иэнель. И пока вреда ее здоровью не наносилось, казалось, не обращал на нее никакого внимания.

Наконец, Рахнард устал и повалил ее на кровать.

— Почему это ты не хочешь повеселиться с нами? — протягивая руки к ее талии, пьяно икнул Рахнард.

Иэнель брезгливо скривилась, и стараясь сбросить его с себя, отползла к изголовью.

Урмэд решил отвлечь императора и налив полную кружку крепкой браги, протянул так, чтобы тот встал и оказался как можно дальше от принцессы.

— Ааа, друг, с-спасибо! — заплетающимся языком поблагодарил император.

Урмэд поднес ему свою начатую бутылку, они чокнулись, расплескивая содержимое на пол и частично на себя. Опрокинув пойло в рот, Рахнард опять потянулся к принцессе.

— Иди ко мне, курва упрямая, — заревел он, — Я пок-кажу тебе… я тебе покажу кто тут главный… — протяжно рыгнул.

Иэнель попятилась, пытаясь отбиться ногами, но силы были неравны.

— Держи ее Урмэд, а я раздевать буду.

Иэнель не выдержала и отчаянно заверещала. Замолотила кулачками, пытаясь сбросить с себя чужие руки.

— Ты поплатишься за это Рахнард!

— Да-да-да, — расхохотался он, — Конечно поплачусь, но сначала получу удовольствие.

— Лежать! — Урмэд придавил Иэнель к кровати, заползая на нее таким образом, чтобы император увидел, как даггеры заправляются его порошком за столом у камина.

— Не смей сопротивляться императору, — хватая ее за руки, рыкнул он, и сам себе в этот момент был готов откусить язык. Но, рассуждал про себя так: если она не схватилась за шпильки, значит пока есть силы терпеть.

Иэнель плюнула в него. Но тут же получила звонкую пощечину. И звонкой она была исключительно по звуку. Магию, пусть и слабую, Урмэд применить сумел.

Вдвоём они кое-как уложили сопротивляющуюся принцессу на кровать и Рахнард уже начал теребить шнурки гульфика, а Урмэд, нащупав потерявшуюся в покрывале шпильку, незаметно вложил в ладонь Иэнель.

— Нет!

Она брыкнулась, с силой пихнув Рахнарда в бок. Тот отлетел в конец кровати, ударился плечом об изножье, зарычал, мотнул головой и наконец заметил то, что старался показать ему Урмэд.

— Я сейчас вернусь, держи её, приказал он дайну.

Покачиваясь встал, и расталкивая пляшущих гостей двинулся к столу.

— А ну-ка насыпай, — рявкнул он и плюхнулся на освобождённое место, — А вы, сидеть! — император притянул к себе смазливого караульного и служанку, усаживая обоих на колени. Наклонился над столом, затянулся.

— Я жду, Урмэд, трахни её уже, разрешаю! — вальяжно махнул рукой император, — Хочу на это посмотреть.

— Нет! — взвизгнула Иэнель, еще сильнее забившись в его хватке.

Урмэд прижал её к кровати, развёл руки в стороны, лишая возможности сопротивляться, лизнул открывшуюся на миг шею. Иэнель замерла, отворачиваясь, дрожа и всхлипывая, а Урмэд, воспользовавшись передышкой, еще раз засунул ей в ладонь шпильку с шариком перехода.

— Уходи, — на выдохе прорычал он.

— Нет! — упрямо мотнув головой, всхлипнула Иэнель, — Отпусти! Помогите, кто-нибудь!

По щекам покатились слезы.

— А ну ка покажи нам сиськи её высочества! — загоготал Ремерд, явно потешаясь происходящим.

Иэнель забилась с новыми силами отбиваясь от Урмэда. Треснула ткань, принцесса зарыдала, но сопротивляться не перестала.

— Да! — послышались аплодисменты и чоканье кубков, — Так её, прочисти её как следует! — посыпались дельные советы.

Вновь заиграла визгливая «коробка», нестройный хор голосов и очередная бравурная, но похабная песня грянули в маленькой комнате. Окончательно все заволокло табачным туманом и развратом.

Урмэд спрятал все свои чувства и перевернул Иэнель на живот. Маленькую, испуганную, с глазами полными безнадежности и неверия, что всё это происходит на самом деле. Она билась под ним хрупкой, испуганной птичкой. Звала на помощь, угрожала, проклинала, умоляла. Он кожей чувствовал ее ужас, переполняющий и разливающийся вокруг него. Понимал, что распинает на постели ни Иэнель, а свою любовь. Увязая в черном тумане отчаяния и сгорая от ужаса безвыходной ситуации. Ему хотелось забыть эти мгновения, умереть, исчезнуть, не быть здесь…

— Эти курвы понимают только один язык — язык боли. Именно в этом случае они будут подчиняться и уважать тебя — распинался Рахнард, — А ну-ка, кто-нибудь дайте мне хлыст! — заорал он.

Урмэд на мгновение оцепенел.

— Не стоит, мой император, — поднимаясь с постели, ухмыльнулся он, стараясь вложить в ухмылку всю ненависть к Рахнарду — У нас сегодня праздник и ты будешь награжден еще одним, достойным глаз императора зрелищем.

Урмэд дернул желваками и вытянув мягкий шнур, поддерживающий балдахин, привязал руки Иэнель к спинке кровати. Пред глазами мелькнула зажатая в кулачке шпилька с шариком-порталом. Незаметно постучал по нему пальцем и встретил злой, полный решимости взгляд.

Вытащил ремень из штанов.

Иэнель округлила глаза и отчаянно заскулила.