Узнай Москву. Исторические портреты московских достопримечательностей

В 1867 году Москву посетил французский композитор Гектор Берлиоз, московские музыканты устроили в его честь в доме на Воздвиженке торжественный обед.

Первое здание консерватории простояло до 1941 года, когда было разрушено немецким фугасом, кстати, тогда в нем жил выдающийся русский философ Алексей Лосев, чудом оставшийся в живых – он ночевал в ту ночь на даче, а вот его ценная библиотека сгорела. За всю жизнь он трижды (!) восстанавливал свое книжное собрание.

Консерватория переехала на Большую Никитскую по причине того, что хозяйка дома на Воздвиженке, видя, что число студентов с каждым годом увеличивается, задумала повысить арендную плату, предвкушая большие барыши со столь, как ей казалось, выгодного бизнеса. И тогда первый директор консерватории Николай Рубинштейн нашел другое здание, гораздо большее по площади. Ему было едва за тридцать, когда он возглавил это серьезное дело, а прожил он всего сорок пять лет, уйдя в расцвете сил, что говорит о непомерной тяжести, свалившейся на его плечи. По образованию Рубинштейн был юристом (диплом Московского университета), а по призванию – педагогом и музыкантом. Семья его – крещеные евреи из Бессарабии (что и дало им возможность покинуть черту оседлости) – обосновалась в Москве за несколько лет до его рождения. Музыкальным азам его обучила мать, примером в этом отношении стал для него старший брат Антон. Уже в три года он впервые сел за фортепьяно, а в пять лет записал первые ноты.

Николай Рубинштейн

Родители хотели видеть своих сыновей Моцартами – их поднимали с постели в шесть часов утра и зимой, и летом, сажали за инструмент. По сути, детства у Антона и Николая не было. Мать повезла их в Европу, где они выступали с концертами. На глазах у крупнейших композиторов выступали слезы, когда они видели перед собой бренчавших по клавишам детишек, сумевших растопить сердца Листа, Шопена, Мендельсона. За границей Николай и начал получать музыкальное образование, завершил этот процесс он уже в Москве с А.И. Виллуаном. Было ему 14 лет, когда он сам начал давать частные уроки. И все же Рубинштейна часто и заслуженно называют гениальным самоучкой (даже дирижировать он научился благодаря зеркалу). О его уникальных способностях говорит такой факт: он мог месяцами не подходить к инструменту, а затем за несколько часов до концерта разучить произведение, исполнив его после непрекращающихся оваций на бис. Пианистическая техника у него была врожденная. Как заметила Надежда фон Мекк, «играл Николай Григорьевич по обыкновению так, что, наконец, теряешь сознание, играет ли это один человек двумя руками, или все силы небесные составили с ним оркестр. Эта титаническая сила, это могущество все понять и передать бесподобно имеет себе равных только в таком же Рубинштейне».

В уставе Русского музыкального общества оговаривалось, что «поступать в училище могут лица обоего пола всех сословий не моложе 14 лет, умеющие читать и писать и знающие первые четыре правила арифметики; сверх того требуется знание нот». Полный курс обучения был рассчитан на шесть лет, обучали игре на фортепиано и прочих инструментах, входящих в состав оркестра, а также теории композиции, инструментовке, истории музыки, эстетике и декламации. Но на деле в консерваторию поначалу принимали всех подряд – лишь бы ноты знали да деньги платили (сто рублей в год), ибо на содержание преподавателей и аренду дома средства требовались немалые (несмотря на казенную субсидию). Рубинштейн к тому же считал, что «лучше принять на испытание десять с сомнительными способностями, чем упустить одного талантливого, не сумевшего показать себя в пробе». И потому среди учеников встречались и такие, кто не способен был даже повторить голосом ноту, сыгранную преподавателем на фортепиано. С другой стороны, где было взять столько способных абитуриентов – ведь в России просто не было до сей поры и среднего музыкального образования, с которым можно было бы поступить в консерваторию. Как говорил Аркадий Райкин: «А что ребенку делать, ежели у него слуха нет, а деньги есть!» Хорошо, что вообще находились люди (с отдавленными медведем ушами), готовые платить за учебу на фортепьяно и хоровое пение.