Узнать в толпе

И при этом он всегда смотрел в небо. Потому что после сказок Юдзуки больше всего любил звездное небо. Он часами мог созерцать звезда! и мечтать. Отец ругал его, называл лентяем, но Юдзуки все равно смотрел в небо и мечтал. Иногда ему казалось, что он слышит голоса далеких звезд. Юдзуки без труда закончил инженерный факультет Киотского императорского университета, как этого хотел отец, но быть прилежным служащим ему давалось очень тяжело. А еще Юдзуки любил петь. Он сочинял песни и играл на цитре. Иногда он сочинял хокку. Однажды при созерцании звезд у него в голове сложились строки:

Я часто думаю о том,
Что будет со мной,
Когда мой мозг разлетится на атомы.
Узнают ли эти атомы друг друга?..

Эта вроде бы простая мысль так крепко поселилась у него в голове, что он с ней засыпал и просыпался. Он даже представлял, как он силой своего духа не позволяет этим атомам разлетаться, и как они будут находиться рядом с ним – с бесплотным, но все равно целым. Юдзуки вступил в Теософское общество, целью которого была подготовка западного мира к наступлению Новой Эпохи путем распространения высшего знания о тайнах и задачах мироздания. В Легендах Востока Юдзуки прочитал, что небесная часть души может длиться тысячи лет, в зависимости от степени развития души. Он абсолютно был уверен в том, что душа его находится в энергетической структуре мозга.

– Значит, небесная жизнь, как и земная, может иметь и начало, и конец! А душа и мозг ведь не могут существовать отдельно! И когда жизнь души в Мире Огненном вполне изжита, Мыслитель начинает чувствовать притяжение к новому воплощению! – говорил он отцу. – Следовательно, это снова буду я!

Отец Юдзуки был убежденным синтоистом и не понимал, как в сознании сына спокойно уживаются разные религиозные догмы. Но в спор с ним никогда не вступал. Только сетовал, что сын к тридцати годам так и не женился.

Перед войной руководство компании, где служил Юдзуки, переехало в Хиросиму в один из административных офисов под Куполом Гэмбаку. Юдзуки тоже перебрался в Хиросиму, поселился неподалеку от католической церкви Ноборимати и очень подружился с ее Настоятелем иезуитом Гуго Лассалем. Гуго Лассаль также, как и отец, не разделял мнение Юдзуки о новом воплощении души, но это не мешало им быть приятелями.

– Мне трудно воспринять понятие греха! – говорил Юдзуки Настоятелю. – Японское слово «цуми» означает не столько грех, сколько преступление. Получается, что все мы преступники!

– Я понимаю тебя! – отвечал Гуго Лассаль. – Так уж исторически сложились стереотипы в сознании японцев, которые препятствуют восприятию понятия о христианском смирении. Они не стыкуются со стремлением потерять лицо, то есть элемент гордости присущ японской культуре.

– Да-да! – сказал Юдзуки. – Мы, японцы, считаем, что лучший выход из неловкого положения – смерть!

В октябре 1944 года в Хиросиму из Киото приехал его друг Юкио Сэки. Он окончил Военно-морскую Академию и уже был лейтенантом.

– Я привез тебе свой телескоп! – сказал он. – Я знаю, ты всегда мечтал о телескопе, поэтому лучше тебя его никто не сохранит!

Юдзуки хотел было возразить, но Юкио показал ему хатимаки – белую повязку на лоб – и сказал, что хоть он и не разделяет взгляды командования на тактику «камикадзе», все же подчиняется приказу и возглавляет первый специальный ударный отряд. Вскоре Юкио погиб, совершая боевой вылет с авиабазы Мабалакат в залив Лейте с миссией «камикадзе».

Юдзуки тоже поначалу хотел стать летчиком-камикадзе не столько от патриотизма, сколько от желания прославить свой род. Но в японской авиации добровольцев было раза в три больше, чем самолетов, поэтому (стыдно сказать, но к своему облегчению) он остался в Хиросиме. Тем более у него теперь был телескоп, и уже ничего не мешало ему изучать другие планеты, на которых, может быть, Бог тоже создал жизнь.

6 августа 1945 года в полдень начинался 28 лунный день, один из самых благоприятных дней. Энергетика этих лунных суток очень гармонична. Главное не нарушить ее гармоничность своим поведением.

Юдзуки еще накануне вечером установил на крыше торгового центра телескоп. Он хотел встретить новый день в приподнятом настроении, с добрыми мыслями и намерениями. В такое состояние он всегда приходил, созерцая звезды.

– В начале лунного дня нельзя производить действия, направленные даже на малейшее разрушение. Нельзя копать землю, рвать цветы и убивать насекомых. День не предназначен для бурной активности. Это время созерцательности. Нельзя принимать резких решений. Если тебе это удастся, то в эти лунные сутки ты сможешь понять о жизни что-то совершенно новое! – так всегда говорил ему отец.

Юдзуки смотрел в телескоп на звезды, радуясь новому голубому утру, как вдруг он заметил приближающиеся гудящие черные точки, и внезапно это голубое утро осветилось ослепительной вспышкой света, которая накрыла синеватым туманом все вокруг в поле зрения.

И в это мгновение мозг и душа Юдзуки Фурукавы разлетелись на части.