Узник

Сегодня как раз второй день, когда мы движемся по перевалу. Вокруг одни камни с редкой растительностью, в основном кустарники, но изредка встречались и низкорослые деревья. Заснеженные вершины особо высоких горных пиков выделялись этаким напоминанием, что может быть и еще прохладнее, а сегодняшнюю ночь мы будем проводить под открытым небом. Это самая середина перевала, и никто здесь не хочет ставить постоялый двор, так как в зимний сезон перевал засыпает снегом. А чтобы перебраться на другую сторону Анд, необходимо еще несколько дней ехать на север, где находится другой перевал, высота которого значительно ниже, поэтому он остается без снега круглый год.

Место ночевки даже выбирать не пришлось — углубление в скалах, два очага, даже дрова для костра — сказали, что здесь останавливаются все путешественники через перевал. Костром занимались мы — я со своей подружкой, а за водой отправилась оставшаяся двойка гладиаторов.

— А почему идем только мы? — решил задать я вопрос. — Неужели больше никто не едет на турнир? Мне, кажется, что большим караваном было бы удобней.

— Анхéн Чóхнан поехал в составе каравана, — ответил он и ехидно добавил: — Вместе со своей дочерью.

Это было чуть ли не первое его замечание, сказанное таким тоном. Я изумленно посмотрел на него, краем глаза замечая распахнутые в удивлении глаза эльфийки.

— Но главное все же не это, — продолжил говорить он, — мы с Анхéном решили, что не стоит тебя вообще показывать — слишком многие стали интересоваться, будем ли мы выставлять бойцов, которых я тренирую. Им, — он мотнул в сторону возвращающихся парней, — приказано молчать, да и не смогут они никому ничего рассказать.

Кашеварил второй воин, и я даже заподозрил, что из-за этого его умения Хáчнок и взял его с собой. Ужин состоял из каши с копченым мясом и ключевой воды для нас, а сами воины пили какой-то отвар, который сварил наш учитель. На ночлег воины поставили шатер, почти настоящий вигвам, и даже выделили нам палатку. Именно палатку, поскольку это изделие назвать шатром не поворачивался язык. Мы нем могли бы разместиться, только тесно прижавшись друг к другу. Ни меня, ни Айвинэль это не устраивало, поэтому я нашел другое место. В двадцати метрах скала образовала козырек над небольшим углублением, куда залезть могли только дети — вот его я и решил использовать для ночлега.

Первым делом я наносил горячих камней из костра — точнее, перекатил их. Уложив в дальний угол, где должна была ночевать эльфийка, я принес оставшиеся к нашим ногам. Еще мне удалось свою циновку прикрепить к «козырьку», так что образовалась хоть какая-то стенка. Пока я сооружал для нас «домик», ловил на себе заинтересованный взгляд Дóнча, как звали второго воина, и задумчивый взгляд учителя. Пару раз они даже переглянулись.

Отчего Хáчнок впал в задумчивость, мне кажется, я понимал: во время наших тренировок с ночевками он ничего такого мне не показывал. А все эти походные знания я почерпнул из совместных пеших путешествий со своими родителями. Вот уж кто знал много таких нюансов, так это они. Надев на себя все теплые вещи, мы закутались в одеяла. Прижавшись спиной к теплым камням, а голову положив по привычке мне на плечо, Айвинэль произнесла:

— Как хорошо-о-о, — и тут же сменила и тон, и тему: — Раэш, мне становится страшнее.

Что я мог ответить на это? Ничего. Я ведь ничего не чувствовал, никаких опасностей, никаких тревог, поэтому снова прижал ее к себе. Так мы и уснули.

Непонятные крики разбудили меня среди ночи. И не только меня. Айвинэль хотела что-то сказать, но ладонь моей руки, которую она использовала в качестве подушки, легла ей на рот, и девочка все поняла.

— Прячьтесь! — раздался крик учителя.

И в тот же момент раздался человеческий крик и какой-то клекот, что ли. И, несмотря на совсем незнакомые звуки, я явно почувствовал в них некое злорадное торжество. Судя по вздрогнувшей эльфийке, она тоже различила эмоции неизвестного существа. Снова раздался клекот, но в этот раз в нем звучала нешуточная угроза. Человеческие крики стали удаляться, словно кто-то уносил добычу. «Добычу? — подумал я. — А ведь это может быть шансом!».

Я аккуратно и очень медленно приподнял нижний край циновки. Почему-то мне казалось это очень важным — такое медленное действие. Ночь для меня не помеха, тем более что небо было безоблачным, и яркий свет звезд освещал неплохо — по крайней мере, для меня. Две какие-то огромные птицы кружили над лагерем, издавая эти незнакомые звуки. А внизу стояли оба воина с оружием в руках. Дóнч держал в руках копье с длинным и широким наконечником, а Хáчнок свою любимую глефу. Вот только сейчас на лезвиях алым, словно кровь, горели какие-то письмена, или рисунки, или иероглифы. Вот и копье второго воина засветилось бледно-голубым светом.