Узник Двенадцати провинций

Назавтра Абрахам Стернис не сделал ни одного замечания по поводу моей рассеянности. Я клевал носом. Строчки плясали перед глазами… Под конец я попросил его снова дать мне посмотреть в подзорную трубу. Он с радостью согласился, вообразив, что пробудил во мне интерес к оптической науке. Эта область неизменно приводила его, обычно сдержанного, в почти лихорадочное возбуждение. Он тут же предложил мне помогать ему вести наблюдения по ночам и пустился в бесконечные рассуждения о созвездиях с названиями одно другого замысловатее. Я не отказывался, но он лишь попусту тратил слова… если начистоту, сидеть часами в обществе старого перечника, уткнувшись в созвездия только ради того, чтобы выстроить колонки цифр, – нет уж, увольте, у меня другие заботы… Какие, например? Гибель Даера, сожранного лисой. Дом в камышах… и черноволосая девушка.

Позорный столб

Я вытащил лодку на берег. Дом был пуст. Днем он казался меньше, чем ночью. Глинобитная хижина на одну комнату да подпертый бревнами навес, под которым хранились сети и ведра с дегтем. Стояли там еще два больших чана с плетеными крышками, накрытые сверху доской, придавленной тяжелым камнем. В них извивались в черной воде угри, длинные скользкие тела кишели, как в змеином гнезде. Я заглянул в окно. Никого. Замков на двери не было, достаточно просто толкнуть. Я вошел. Обогнул стол. На дальней стене по-прежнему висела карта. Большой бумажный прямоугольник в пятнах ржавчины и плесени. И на тускло-сером фоне, на самом краю, слева красовался царственный трезубец – Бретань. Я оторвал четыре угла карты от стены, свернул ее и спрятал под рубашку. Потом быстро обследовал комнату – это не было логово контрабандистов, каким я его себе представлял, просто рыбацкий домишко. Уже уходя, я увидел в окно, как кто-то приближается. Я не мог не узнать две большие руки, подобно веслам раздвигавшие камыш: это был Йер, он самый и его руки убийцы. Я едва успел юркнуть под сундук на ножках, служивший буфетом. Все было затянуто паутиной и воняло крысиной мочой; я сунул в рот кулак, чтобы не раскашляться.

Тяжелые шаги Йера. Его сабо – на уровне моих глаз. Следом вошла другая пара ног: Матиас.

– Ты уверен, что это он? – пробасил голос Йера.

– Кто же еще? В этой сумке он носил свою злосчастную птицу.

Черт! Сумка. Они нашли ее!

– Заблудший? Какого дьявола он здесь вынюхивает?

– Поди знай. Тут точно не обошлось без Йорна.

– Черт бы взял этого таможенника. А ведь мы с ним в расчете. Сдали ему сопляка. А теперь он посылает его за нами шпионить. Чего ему надо?

– Не знаю. Не люблю я таможенников. Черт его разберет, это отродье.

– Нож в спину – всё, чего они заслуживают!

– Карта!

– Что?

– Пацан унес карту.

– Он спятил? Никуда ему по ней не добраться. Но попадись мне только этот гаденыш, он у меня и пикнуть не успеет.

– Хорошо. Он твой, Йер, делай с ним что хочешь.

Я прислушался, но они понизили голос. Дверь снова скрипнула. Послышались другие шаги, легкие. Звякнули, покатившись по столу, монеты.

– Это всё, что ты принесла?

– Таможня нагрянула с обыском.

Девичий голос?

– Вот видишь, Матиас… я так и знал. Эта сволочь Йорн от нас не отстанет.

– С какой стати? Мы с ним честно делимся.

– Он ищет Заблудшего, – сказал молодой голос.

– Еще одного?

– Ладно, значит, наших дел это не касается. Уже кое-что.

– Лучше все-таки перепрятать кубышку.

Я услышал, как двое мужчин сгребли со стола деньги, поднялись, вышли и завозились под навесом. Женский голос, оставшийся в комнате, кружил вокруг стола. Вскоре я увидел тонкие щиколотки и маленькие ноги в полотняных туфельках. Их обладательница стояла ко мне спиной. Вытянув шею, я рискнул выглянуть из своего укрытия. Это была она. Черноволосая девушка. А в руках она держала сумку Даера.

Словно про себя она произнесла странную фразу:

– Где же ты, маленький знахарь?

А я был тут, рядом, лежал, скорчившись, вжавшись в стену, и вздохнуть не мог – так отчаянно колотилось предательское сердце. Фраза словно падала в бездонный колодец, эхом отскакивая от стен, и я знал, что, добравшись до самого конца этой пустоты, она осядет в тайниках моей памяти и останется там навсегда, нотка в нотку, слово в слово.

Из-за двери хрустом ломаемых веток прозвучал голос Матиаса:

– Саския, хватит копаться. Забирай свои вещички и беги в схрон. Да скажи ребятам, пусть пошевеливаются. Если не будете приносить больше денег, к вам не таможня нагрянет, а Йер.

Йер гоготнул. Девушка вышла, слабо возражая. Получила на ходу шлепок. Скотина Йер. Мужчины забрали оставшиеся деньги, и я снова услышал возню под навесом. Выждав добрых четверть часа после их ухода, я наконец выбрался из моей крысиной норы и кинулся к лодке: задерживаться здесь не хотелось. Пусть себе прячут хоть все сокровища мира, мне все равно, у меня есть свое. Саския. Имя мне нравилось.