Узник комнаты страха

И Катерину немного жалко, хотя от нее остались лишь смутные воспоминания. Но если бы она была немного поумнее, то, наверное, смогла бы прожить долгую и, возможно, интересную жизнь. Семья, дети… Семья и дети? Это неинтересная жизнь! Жизнь – это свобода от навязанных принципов, это не привязанность к стереотипам, это талант видеть то, что не способны видеть другие люди, наслаждаться этим и уметь донести до тех, которые близки к такому дару, но сами еще не могут творить, эту истину. Жизнь – это искусство. Жизнь – талант создавать искусство. Только свободный человек имеет право творить, то есть жить. Такой, как он – Виктор! У него впереди великое будущее!

Вдруг в его сознание ворвалось нечто чужеродное. Яркие вспышки света мчались прямо ему навстречу.

Полиция! Значит, это еще не все?! Значит, прямо сейчас кто-то обнаружит, что случилось, поймет, что одной машины не хватает, и устремится за ним в погоню!

Виктор трезво осознал всю плачевность своей ситуации. Он в полицейской машине удрал с чемоданом денег и фальшивыми паспортами с места кровавой бойни. За ним и без того уже числится много крови. Наверняка будут искать эту машину. И возможно, уже через пять минут объявят во всем постам ГБДД облаву.

Цилицкий нажал на газ. Надо успеть уехать как можно дальше отсюда и как можно ближе к толпе, в которой он может раствориться, потеряться, туда, где на его красный чемодан никто не обратит внимания. Там он бросит машину на первом же перекрестке и поедет общественным транспортом.

Он поменяет билет, решил Цилицкий, на ближайший возможный рейс. У него есть другой паспорт, поэтому среди пассажиров его никто не обнаружит.

Полицейская машина с мигалкой пролетела мимо. Непроизвольно Виктор уткнулся в нее взглядом и долго, как ему самому показалось, провожал взглядом уже после того, как она оказалась позади.

Когда Виктор, наконец, снова повернулся вперед, то с ужасом увидел, что прямо на него, лоб в лоб несется громадный самосвал.

Таких больших самосвалов не бывает, успел подумать Цилицкий и резко крутнул руль вправо.

Неожиданно удачно вырулив и выровняв машину, он сообразил, что, засмотревшись на мигалку, не имея навыков вождения, потерял направление движения и выехал на встречную полосу.

Виктор выдохнул. Очень захотелось закурить, но сигарет не было. Нога на педали тряслась так, будто хотела оторваться и выскочить в окно, и никак не удавалось усмирить этот тремор. Мужчина, чтобы как-то отвлечься, посмотрел в окно заднего вида.

Непостижимым образом успевшая уже развернуться полицейская машина набирала скорость, гонясь за ним. В этот же миг завыла сирена.

– Я – труп! – сказал сам себе Цилицкий и повернул руль вправо.

Бетонный столб оказался слишком близким для того, чтобы он успел хоть что-то еще подумать.

* * *

Как только вой полицейской сирены разорвал привычный дорожный шум, «форд» Зуброва на глазах у Пал Палыча сделал резкий крен вправо.

– Идиот! – громко и досадливо прокомментировал водитель.

В следующую секунду черный автомобиль с удручающим жестяным звуком, глухим, но таким отчетливым, что был хорошо слышен даже сквозь вой сирены, вмазался в ближайший бетонный столб. Машина, как будто удивившись и сама себе не веря, слегка дернулась и застыла. Единственным признаком жизни в ней был пар, поднимающийся от капота.

Алексей нажал на тормоза. Через пару секунд автомобиль Кузнецова остановился около места аварии.

– Это когда-либо закончится? – спросил следователь у своего водителя. – Мне надоели трупы, Алеша! Я хочу на пенсию. Я не хочу видеть мертвяков!

Парень, не комментируя, вышел из машины и подошел к разбитому «форду», заглядывая в водительское окно.

– А придется, Пал Палыч. Как ни крути – мертвяк.

– Кто бы сомневался, – раздраженно сказал Кузнецов, выходя следом. – Но это ведь не Зубров? Не знаю даже, радоваться или горевать.

Следователь для верности еще раз внимательно посмотрел в заляпанное кровью окно и покачал головой.

– Так, Алексей, поехали на склад. Посмотрим, что там.

Устраиваясь на свое место, он достал телефон и вызвал на место аварии следственную бригаду.

* * *

Картина, которая открылась его взгляду во дворе жоговского склада, напоминала последствия крупной баталии. Пустые машины с распахнутыми дверями казались отчаявшимися глухонемыми, напрасно взывающими к толпе, чтобы их услышали. Кое-где лежали убитые. Владимир, командир отряда, направленного Пал Палычем в поддержку Жогова, тряс головой, пытаясь стать на ноги.

– Алексей! – крикнул Кузнецов водителю, – помоги Володе, он тяжело ранен. И посмотри других. Очень надеюсь, что живых гораздо больше, чем мне кажется.

Следователь побрел в ангар.

Вскоре его глаза чуть привыкли к полумраку и начали различать неясные контуры сквозь еще не осевшие дымку и пыль.

– Что же тут у вас приключилось, вашу, блин, мать! Как же это все?..

Он увидел ребят в разгрузках с надписью «ПОЛИЦИЯ. СПЕЦНАЗ» и в разгрузках с надписью «ОМОН» и все понял.

Жогов был мертв. Мураталиев был мертв. В помещении склада свинцом наелись все.