Узник ночи

Амари начала спускаться по лестнице, представляя все эти страдания. Сначала люди сидели в креслах, но это продолжалось недолго. Кости лежали в проходах, в промежутках между сиденьями, на ступеньках. Трудно было сказать наверняка, какие ребра соединялись с какими руками, и были ли черепа со своими позвоночниками, когда тела переплетались, возможно, ища утешения друг у друга, когда они слишком поздно поняли, что просветление не придет. Только боль.

— Значит, это был его «Конец света», — сказал Дюран. — Но он бы здесь не остался. Я знал, что у него есть план эвакуации, потому что он рассказал моей мамэн, и она рассказала мне. Он не собирался умирать со своей паствой и собирался взять ее с собой. Он обычно говорил: «Если красные огни начнут мигать, у нас есть три минуты до того, как комплекс взорвется. Я приду и заберу тебя». — Думаю, взрывчатка не сработала.

Когда Амари добралась до дна, ее чуть не вырвало. Очевидно кровь стекала по проходам и собиралась у основания сцены, словно стремясь к самому центру, принося себя в жертву злобному, смертному богу.

Ее ботинки оставляли следы, как будто она шла по илу высохшего русла реки, и она подумала о голове Ролли и его крови на земле, растекающейся, как Миссисипи. Тогда кровь блестела в ночи. Теперь она высохла? Да, и часть ее впиталась бы в жаждущую землю.

Она посмотрела на Дюрана и не знала, что сказать. Все это было уж слишком.

Его глаза вернулись обратно к ней.

— Я никогда не знал его имени.

— Прошу прощения?

— Я от том мужчине, который умер у меня на глазах. Я никогда не знал чьего-либо имени — ну, кроме Некси, и то она сказала мне его только после того, как я привел ее в бункер, когда она благодарила меня. Я сказал ей, что это командная работа, и это было правдой. Она была той, кто вычислил путь побега и рассчитала его время. Она вроде как гениальная.

Он снова огляделся. — Знаешь, моя мамэн все время называла мне имя своего отца. Я не мог понять зачем это, но сейчас… Думаю, она хотела передать его мне. Хотя больше у нее ничего и не было.

Амари знала, что она никогда не забудет, как он выглядел, воскресший сын. Его волосы были обрезаны ножом, его глаза смотрели настороженно и страдальчески, его большое тело было великолепным и непокоренным, после всего, что он перенес.

И этот ошейник вокруг его горла, туго застегнутый, с мигающим красным огоньком.

Это был символ всего, чем отмечена его жизнь: он никогда не был свободен, он всегда был пленником.

— Как звали ее отца? — Хрипло спросила Амари.

— Теперь это не имеет значения. — Он помолчал. — Тео. Его звали… Тео.

Обойдя вокруг, она поднялась на пять ступенек и присоединилась к нему на сцене. Вид с центральной точки был ужасен, все эти смерти — порождение дневных кошмаров.

«Как можно так поступать с другими?» — задумалась она. Это было убийство, даже несмотря на то, что члены культа добровольно вызвались на него.

— Теперь мы займемся ненаглядной, — сказал Дюран. — Хватит о прошлом.

Потерявшись в его рассказе, она забыла обо всем… Только…

— О Боже, твоя мамэн была и женщиной Чэйлена тоже?

Он рассмеялся коротким, резким смехом: — Нет.

— Но тогда ненаглядная тоже умерла, верно? Даавос, должно быть, убил и женщину Чэйлена тоже. Или… он ушел и забрал ее с собой?

Черт, ее брат!

— Мы это выясним. Пойдем…

— Подожди. — Она остановила его. — Сначала это.

Он обернулся с ожиданием на лице, как будто был готов ответить на вопрос. Выражение ее лица быстро изменилось, когда она достала пульт от его ошейника.

Поставив черный ящик на пол между ними, она подняла ногу над пультом. — Ты заслуживаешь свободы. Как и все остальные.

С этими словами она ударила своим армированным сталью каблуком по пульту со всей яростью, которую она чувствовала из-за того, что было сделано с ним, с его мамэн, со всеми невинными, заблудшими душами, которые умерли здесь.

Коробка со спусковым крючком разлетелась на куски. Красный огонек на воротнике погас.

Конечно, это была неполная свобода, так как он никогда не избавится от обстоятельств своего рождения или ужасных поступков своего отца. Но он сможет выбрать свой дальнейший путь. Точно так же, как она выбрала свой путь после смерти родителей.

— Что ты наделала? — прошептал он.

Глава 24

— А КАК ЖЕ ТВОЙ БРАТ?

Когда Дюран задал этот вопрос, он осознал, что Амари уже ответила на него, разбив пульт. Но он хотел убедиться, что правильно ее понял.

— Я спасу вас обоих. — Она покачала головой. — Вот так это должно закончиться. Меня не устроит другой результат.

Он взглянул на скелеты и подумал о пустых коридорах комплекса. Было жестоко сказать ей, что результаты не всегда приемлемы. Что иногда они даже хуже, чем неприемлемы. Но он ценил то, что она делала для него, что это подразумевало… что это значило.

Ему захотелось поцеловать ее в губы, но не здесь. Не в том месте, где произошли все эти смерти — это было бы все равно, что превратить что-то особенное в дурное предзнаменование, как если бы обстановка могла загрязнить контакт.

— Спасибо, — сказал он надтреснутым голосом.