Узник в маске

Кульминацией зрелища стал момент, когда Бофор, неотразимый в одеянии из черной тафты с серебряными позументами — Сильви еще не знала, что он, подобно ей, снимает траур, — опустился перед юной королевой на одно колено и передал ей в дар совершенно очаровательного и негритенка. Мальчику было лет 10-12; желая подчеркнуть природную красоту, его одели в золоченый атлас и увенчали головку тюрбаном с белыми перьями. Нисколько не смущаясь, он с потешной важностью приветствовал венценосную чету, скрестив руки на груди и поклонившись, после чего, бодренный восхищенным перешептыванием придворных, ослепительно улыбнулся.

— Он прибыл из Суданского королевства, госпожа, чтобы служить вам, — объяснил Бофор по-испански. — У него много достоинств, в том числе отменное владение флейтой и способность к танцу. Его зовут Набо, и он христианин.

Пока Мария-Терезия, раскрасневшись от удовольствия, смеялась и хлопала в ладоши, карлица, повсюду сопровождавшая ее, как верная собачонка, взяла мальчика за руку и повела в беседку, где собиралась угостить его сладостями. Они были примерно одинакового роста, но контраст между ее уродством, которого не могли замаскировать даже роскошные одежды, и его красотой был столь разителен, что многие присутствующие не удержались от шуток на предмет того, какой результат мог бы получиться в дальнейшем от подобного союза. Суровый взгляд короля заставил шутников умолкнуть.

— Можешь с ним поиграть, Чика, — молвила Мария-Терезия, — только не смей его портить.

На грубом лице карлицы, на котором нелегко было разглядеть осмысленное выражение, вдруг появилась удивительно радостная улыбка.

— Никогда! Он слишком хорош. Чика очень постарается.

Во время роскошной трапезы, которой Бофор счел необходимым попотчевать короля. Мадемуазель, на сей раз, как ни странно, не испытывавшая голода, приблизилась к Сильви, присевшей на каменную скамеечку вблизи роскошного розового куста, и опустилась с ней рядом. За долгий обратный путь женщины успели подружиться.

— Почему вы избрали уединение? Неужели влюбленный кавалер перестал баловать вас своим вниманием? Или вы сами от него отвернулись?

— Кавалер? Вы, наверное, о господине де Грамоне? Он отбыл в Париж по неведомой мне надобности.

Слова эти были произнесены с таким безразличием, что принцесса не удержалась от смеха.

— Как я погляжу, вы совсем утратили к нему интерес. Вы не представляете, как это меня радует!

— Отчего же?

— Меня страшит, что, овдовев, он осмелится просить вашей руки.

— Почему он должен овдоветь? Разве герцогиня больна?

— Она не может похвастаться крепким здоровьем.

Остается ей посочувствовать, быть супругой Грамона — тяжкий труд. Бедная Франсуаза де Шеврез, взвалившая на себя эту тяжесть, терпеть не может замок Бидаш, в котором он пытается ее заточить, и проводит как можно больше времени со своей дочерью, принцессой Монако. С ней она, наверное, чувствует себя в безопасности.

— Разве общество ее супруга представляет опасность?

— Сам-то супруг — добряк, хоть и отличается чрезмерно порывистым и увлекающимся нравом, а вот его брат, шевалье, — сущий дьявол. Увы, он чрезмерно к нему прислушивается. Если братцу взбредет в голову, что семейству пойдет на пользу новый союз — скажем, с богатой придворной дамой, — герцогиня может надолго задержаться в Бидаше, а это вредно скажется на ее здоровье.

— Не намекает ли ваше высочество, что бедную женщину могут…

Испуганный взгляд новой подруги вызвал у принцессы улыбку.

— Именно на это я и намекаю. Они способны на любую низость, и бедная Франсуаза прекрасно это знает. Недаром в этом замке ее мучают кошмары! По ее признанию, однажды она встретила там призрак своей свекрови…

— Матери маршала? Разве с ней приключилось какое-то несчастье?

— Это еще мягко сказано! Вот послушайте… Истории, рассказанной Мадемуазель, было не занимать пикантности. Как-то в марте 1610 года отец маршала, возвратившись домой раньше обещанного, застал свою супругу, красавицу Луизу де Роклор, за нежной беседой со своим кузеном, Марселеном де Грамоном, пользовавшимся, как выяснилось, расположением и мужа, и жены. Не родственные чувства родственными чувствами, а поруганная честь требовала отмщения, подлый соблазнитель был нанизан на шпагу. Луизе тем временем удалось укрыться Е близлежащем монастыре. Взбешенный муж быстро выковырял ее из-за монастырских стен и передал трибуналу, составленному из местных знатных господ. На судилище неверную жену ждал неприятный сюрприз в «лице» трупа бездыханного любовника, которого еще не успели предать земле. Оба прелюбодея были приговорены к казни путем отрубания голов. Труп Марселена был обезглавлен без промедления, однако с умерщвлением жены Антонен де Грамон решил повременить, опасаясь возмездия со стороны тестя, гасконского губернатора и влиятельного придворного.