Узник в маске

— Вы все сделали так, как хотелось ему, вернее, Кольберу. Как бы он не лишил вас теперь суперинтендантства… Премьер-министром вам уж во всяком случае не бывать. Слава богу, вы хоть остаетесь генеральным прокурором, что оберегает вас от самого худшего! Ведь вы им остаетесь, не так ли? — спросила Сильви, испугавшись нахмуренного вида собеседника.

— Нет, я уже не генеральный прокурор, эту должность я уступил господину де Арле за миллион четыреста тысяч ливров, большая часть которых у вас на глазах превратилась в дым, иллюминация, спектакли, фейерверки стоят немалых денег…

— Боже, вы на это пошли? Но…

— Полно, полно, — перебил он ее с деланной беспечностью, которая должна была ее успокоить, — даже если меня оттеснят от управления государством, я со временем сумею восстановить утраченные позиции. В ожидании реванша я буду обитать то здесь — здесь мне хорошо, то в Сен-Манде — там мне еще лучше, то на острове Бель-Иль. Как видите, без дела мне сидеть не придется.

— Что, если вас захотят всего этого лишить, что, если события примут совсем уж дурной оборот?

— Не надо лишних драм! Нынче, слава богу, уже не средневековье и не эпоха Валуа, а меня зовут не Ангеран де Мариньи и не Бон де Самбланси. И хватит о грустном! Я счастлив, что вы остались с нами, но требую, чтобы выотдохнули. На рассвете моя карета доставит вас в Фонтенбло.

Покидая Во по холодку летней зари, под приветственную песню жаворонка, Сильви не могла отделаться от недобрых предчувствий. В последующие дни они только усугубились. Двор уже не был так весел, как прежде. Король был поглощен новыми пассиями, с которыми встречался тайно (хотя длительного сохранения происходящего в тайне это все равно не могло обеспечить) в спальне своего верного Сент-Эньяна. Королева страдала от беременности; то же самое происходило теперь и с Мадам, которая не слитком этому радовалась, вынужденная ограничивать себя в столь любимых ею радостях.

Немного погодя король заявил рано поутру, что отбывает в Нант, на заседание Штатов Бретани. Брать женщин в свиту не было велено, поэтому королевы остались в Фонтенбло. Вечером того же дня капитан д'Артаньян встретился с Сильви на берегу Большого канала, где она теперь регулярно прогуливалась.

— Я явился, госпожа, с намерением дать вам добрый совет. Не скрою, я долго раздумывал, прежде чем к вам обратиться. Но беседовать с вами — огромное удовольствие, к тому же вы не так давно спасли моего друга, и я обязан отплатить вам тем же.

— Пугающее вступление!

— То, что последует, может напутать вас еще больше. Передайте господину Фуке, чтобы он воздержался от участия в заседании Штатов Бретани. Если же он туда все же отправится, то пускай без задержек едет в Нант и бежит на Бель-Иль…

— Но почему?!

— Потому что король прикажет его арестовать. Эта обязанность будет поручена мне, как недавно чуть было не произошло в Во.

Сильви в ужасе взирала на рослого мушкетера.

— Арестовать господина Фуке прямо у него дома?! И это после того, как он потратил три четверти своего состояния, ублажая короля?

— По этой самой причине я и осмелился предупредить его величество, что он покроет себя позором, если совершит этот поступок, и что лично я не чувствую рвения выполнять сей подлый труд.

— И после таких слов за вами не захлопнулись ворота Бастилии? — шепотом осведомилась Сильви, пораженная подобной дерзостью.

— Как видите. Король знает меня давно. Он молод, порывист… Когда он гневается, на него трудно подействовать доводами разума. На сей раз он соизволил признать, что правда на моей стороне и что поступить так было бы для него недостойно. Но я все равно готов побиться об заклад, что, отбыв в Нант, господин Фуке возвратится оттуда уже не в собственной карете. А ведь кони у него быстрые, а по красоте и подавно не имеют себе равных! Вот и пускай воспользуется ими, пока еще есть время.

Сильви взяла д'Артаньяна под руку и немного прошлась с ним, храня молчание.

— Разве, делясь со мной своими подозрениями, вы не нарушаете своего долга перед королем?

— Ничто не заставит меня изменить долгу! Если в ближайшие дни я получу от короля приказ задержать суперинтенданта, то исполню его без колебаний, но такового приказа пока не поступало, поэтому я делюсь с вами всего лишь своими догадками.

— Не знаю, прислушаются ли ко мне, но в любом случае теперь я перед вами в огромном, неоплатном долгу…

— Пустое! Для меня совершенно невыносимо видеть в ваших глазах даже намек на слезы…

В тот день Сильви поняла, что д'Артаньян влюблен в нее.

Увы, как она и опасалась, Фуке ничего не желал слушать. Даже страдая от недомогания, он рвался в Нант, куда его вызвал король. Впрочем, большую часть пути он проделал по Луаре, на комфортабельной галере; на другой галере, изящно состязавшейся с первой в скорости, в Нант плыл Кольбер. Эта дружеская с виду атмосфера утвердила Фуке во мнении, что его друзья все путают и зря нагнетают страхи. Разве король, путешествовавший конным способом, не справлялся перед отъездом у Летелье о здоровье Фуке?

В Нанте суперинтендант с супругой, не отходившей от него ни на шаг после торжества в