Узники Кунгельва

5

Раскрыв зонт и убрав уродливую открытку в бумажник, Юра бездумно побрёл вдоль дороги. Неприятная догадка появилась, когда он впервые задумался о природе людей-из-лужи, как он начал их про себя называть, но оформилась только сейчас. Клоуны, которые до смерти напугали того мальчишку, Федьку… если бы они с Алёной завели привычку гулять в дождь и встретили этих людей сейчас — как сложилась бы у их ног зеркальная мозаика?

Хорь был уверен, что знает ответ.

Он ускорил шаг, пробегая глазами таблички с названиями улиц. Как бы теперь найти тот дом? Нужно поговорить с родителями Федьки. Остаётся надеяться, что ещё не слишком поздно. Клоуны и мужчина из кафе делали, в сущности, одно и то же — давили на психику, используя довольно жестокие методы. Полицейский, возможно, имел те же намерения в отношении него, Юрия. Как любой здравомыслящий человек, он считал, что его нелегко толкнуть за грань, где идея свести счёты с жизнью вовсе не кажется такой безумной, но…

Но.

В этом городе возможны и не такие вещи. Куда более жестокие, они ждут своего часа, чтобы проявиться во всей красе, и Юра Хорь был подсознательно уверен, что скоро их увидит.

Глава 13 Коробка с жёлтой лентой

1

Рассвет застал молодого учителя в нужном дворе. Было ещё слишком рано для алкоголиков; Юра заметил лишь одного, спящего под детской горкой. Похож на груду разлагающихся внутренностей со скотобойни, которые выбрасывают за дверь, вызывая ленивое любопытство у объевшихся собак. Хорю бомж напомнил о происшествии в лесу. Он поторопился проскочить к знакомому крыльцу как можно быстрее, однако затылком почувствовал, как человек под горкой зашевелился и поднял голову. Больше никого не было — ни единой живой души. Хорь увидел на одном из балконов в доме на другой стороне двора лицо, но, присмотревшись, понял, что это картина с изображением женщины, которую зачем-то прислонили к стеклу.

Упавшее на дорогу дерево распилили и чурбаки побросали на газоне; по свежим спилам ползали слизни. На подъездной дорожке стояла «Тойота», пикап, такая, что была популярна у успешных предпринимателей начала девяностых — уже в те времена она производила впечатление ретро-автомобиля.

Он позвонил. Кто-нибудь должен быть дома. Под навесом перед дверью слева плетёное кресло, справа — чёрная кадка с чахлыми цветами, в которой валялись окурки. Цветы тянулись к дождю, мечтая зачерпнуть своими венчиками хоть немного воды, но уже догадывались, что их судьба — умереть прямо здесь, в двух шагах от живительной влаги.

Не услышав ответа, Юра ещё раз надавил на звонок, потом в сердцах ударил дверь ногой. Он не посмел обернуться, когда скрипнули качели, что находились примерно на полпути от детской горки, под которой спал бездомный. «Шорх… шорх…» — не что иное, как шаги по траве. В отражении занавешенного изнутри окна Юра увидел, как к двери приближалось… нечто. Чёрное пятно, горка сигаретного пепла. Вспомнив об отношении местных жителей к дождливой погоде, Хорь тихо чертыхнулся. Скорее он свернётся на продавленных ступенях в клубок и превратится в огромную каракатицу, чем кто-нибудь сподобится ему открыть.

Но, как сказал Брадобрей, высокий клоун с объёмистым пузом, обитавшие здесь люди не были коренными жителями. Что-то загрохотало, потом послышался тяжёлый, угрюмый голос:

— Лиза, чья это обувь стоит прямо на дороге?

Спустя несколько секунд:

— Как это моя? У меня никогда не было таких туфель. Они больше похожи на гробы, чем на что-то, что может носить мужчина, который приносит в дом деньги.

— Эй! — крикнул Юра и ударил в дверь кулаком. — Откройте, пожалуйста! У меня к вам разговор. Это касается вашего сына…

На словах «вашего сына» дверь распахнулась так резко, что Юра чудом успел сместиться на ступень ниже. На пороге стоял коренастый мужик, голый по пояс, с уродливыми, похожими на картофельные клубни, плечами и ассиметричным торсом. Семейные трусы доходили ему до колен. Подбородок обрамляла чёрная бородка, под нижней губой алела красная аллергическая сыпь. Глаза жёсткие и колючие, словно два морских ежа. Волосы средней длинны, без какого-либо намёка на приличную стрижку, на висках слипались и походили на мокрую крысиную шерсть.

— Я школьный учитель, Юрий меня зовут, — сказал Хорь, не слишком понимая, что собирается делать и говорить дальше.

— А-а, — протянул мужик с какой-то зловещей радостью. Он поднял руку, и Юра увидел, что в кулаке зажаты мятые купюры. — Думал, снова инкассаторы. Не, не они, а эти… как их… коллекторы. Но у меня есть деньги. Я немного скопил и собирался вернуть часть долга. Но теперь я вижу: ты не стоял с ними даже рядом, сынок.