Узники Кунгельва

Если бы Алёну спросили, знает ли она как пахнет одержимость, сейчас она могла бы дать однозначный ответ.

Нужно было бежать отсюда без оглядки, но что-то мягко толкало Алёну внутрь. В ноздри ударял запах воска и тёплого дерева. Она старалась не смотреть на стену с иконками, но та всегда оказывалась в границах бокового зрения. Было в комнате какое-то движение; Алёна попыталась уловить его, зафиксировать с точностью глаза швеи, которая следит за полётом иглы, установить источник… секунду спустя Алёна поняла — вибрация исходит от лица старухи. Ресницы едва заметно трепетали. Поры раскрывались и закрывались. Она жива.

И в этот самый момент старая индианка повернулась на спину и открыла глаза.

— Ты… — прохрипела она.

— Простите, — сказала Алёна. — Я не хотела нарушить ваш покой.

— Мой покой, — губы, текстурой напоминающие пенопласт, слегка изогнулись. — Моего покоя нет давно… он пропал без вести, как когда-то Станислав Петрович, приходившийся мне супругом.

— Значит, всё нормально?

— Нормально? — на этот раз в голосе зазвучало раздражение. Длинные, худые, как у скелета, ладони заелозили по груди, пытаясь найти и заткнуть дыру, через которую утекает жизнь. — Что в твоём понимании нормально? Входить в чужие дома? Я точно знаю, что заперла дверь, перед тем как пойти полежать. Ох, сердце колотится!..

Алёна несколько раз глубоко вздохнула. Её захлестнуло ощущение нереальности происходящего.

— Простите. Это, наверное, ваш сын: его нет дома, он открыл дверь и ушёл… А я здесь не просто так. У меня есть дело.

Она надеялась, что индианка не станет переспрашивать: «Дело?» Это было бы чересчур. Не дождавшись ответа, она продолжила:

— Птица заговорила. Попугай, помните? Чипса, принадлежала молодому человеку из соседней квартиры, который исчез.

— Ага, — в голосе старухи звучало удовлетворение. — Уж я-то всё помню. Как фотоальбом, где первые картинки чёрно-белые, но всё равно чёткие. Могу прямо сейчас посмотреть на любую из них — и услышать голоса.

— Да! Голоса! — Алёна сама не заметила, как стиснула пальцами край простыни. — Может, вы слышали, чтобы Чипса что-нибудь говорила? Она упоминала при вас вьюнок? Может быть, реку? Или своего бывшего хозяина?

Щуплое тело, пасущееся на бескрайних полях кровати, пронзила дрожь. Ухватив левой рукой угол подушки, старуха несколькими резкими движениями загнала её глубоко под голову. Алёна не спешила помочь. Она думала, что если вызвать скорую помощь, может быть, уже через две минуты по карнизу поползут отсветы мигалок. Две минуты — слишком мало, чтобы набить второй желудок, присосавшийся к стенкам её рёберной камеры, желудок, принадлежащий любопытству.

— Кто это? — тихо спросила Алёна, кивнув на импровизированный алтарь. — Я видела такой символ однажды… нет, даже дважды. Первый раз на шее одного жуткого врача. Думаю, он пытался меня им загипнотизировать. А второй… у Юры, у мужа.

Думаю, Юра тоже что-то знает. Может, даже больше, чем я. Нужно было его расспросить, но он только кричал и совсем не желал меня слушать. Он будто вывернул себя наизнанку.

Из горла старухи вырвался смешок.

— Твой муж уже научился плавать. Скоро увидит воду и захочет нырнуть. Ты тоже, милая. Ты тоже.

Алёна улыбнулась.

— Я люблю плавать. В детстве, помню, папе приходилось меня силком тащить из воды, но, даже оказавшись на берегу, я подходила к ней так близко, что волны доставали до пальцев ног. Строила из мокрого песка замки.

— Это великая глотка, — голос стал едва слышен; он выходил словно через ноздри. Алёна склонилась над постелью. Она чувствовала запах смерти, но не испытывала рвотных позывов. Просто приняла его к сведению. — Великая глотка всему причиной. Я жила здесь всю жизнь, я знаю…

— Вы бредите, — с почти дочерней нежностью сказала Алёна.

— Мой разум ясен, — лицо индианки исказила гримаса. — Это дар великой глотки за то, что я не пыталась уехать. Что я делала вид, что всё нормально. Это жестокое, гнилое создание… но и безразличное тоже. Посмотри на него. Отвратительно, правда? Вокруг нас много отвратительного, но любое живое существо, не спрашивая у нас о нашем к нему отношении, хочет жить. Оно такое же. Ему нет места в нашем мире, не было и тысячи лет назад, но оно жило тогда, живёт и сейчас. Я знаю, о чём говорю. В болотах находили идолы…

— Этому… монстру здесь поклоняются?

Сухой смех звучал как кашель.