Узники Кунгельва

Алёна не стала брать машину. За ключами нужно было возвращаться в номер. Не то чтобы она боялась разбудить Юрия — в таком состоянии он проспит ещё как минимум часов пять, — она испугалась что Александра, увидев через дверной проём кафе как она поднимается по лестнице, решит что она передумала, и обрадуется раньше времени.

Поэтому она пошла пешком, узнавая названия улиц и останавливаясь, чтобы вспомнить детали их вчерашнего путешествия. Не спрашивала дорогу — и никто не стремился приблизиться, чтобы спросить, не заблудилась ли она.

Холодно, аж до дрожи. Небо неподвижно; вот-вот начнёт стонать, как беременная корова, которой не терпится разрешиться от бремени. Люди, пригибая головы и защищая от ветра уши, разбегались по работам, другие выглядывали из окон, вооружившись кружками с горячим напитком. Старики, облачившиеся в тёплую одежду, брели непонятно куда.

Алёна обнаружила себя на незнакомой улице, которая выглядела точь-в-точь как знакомая, если бы не трамвайные рельсы, что бежали по проезжей части. Вчера они слышали звон трамвая, но не видели его. Что ж, нужно возвращаться. И как её угораздило забыть карту!.. А вот и трамвай, выворачивает из-за угла — старинный, такие в Питере уже лет десять как не ходят, ярко-синий, с большими круглыми фарами, которые светятся как два кошачьих глаза. Первый маршрут — наверное, на весь город он один-единственный. Что это, там, на табличке под номером — нужная ей улица?

Девушка оглянулась в поисках остановки. Слишком далеко, придётся ждать следующего. Она махнула водителю, ни на что особенно не рассчитывая, но тот, притормозив, открыл для неё заднюю дверь и впустил в тёплый, светлый салон с изрисованными маркером сиденьями.

— Здравствуйте, — сказала она кондуктору, седоусому мужчине в потёртой, залатанной форме, напоминающей форму советского лётчика-испытателя, и с чёрной сумкой через плечо. — Как хорошо, что он остановился. Если бы не вы, я бы, наверное, допрыгалась бы и угодила под ливень. Меня отговорили сегодня брать с собой зонтик…

— Дождя не будет, — сказал он, даже не взглянув в окно. — Проезд — двенадцать рублей.

— Я знаю, — соврала Алёна, оглядывая салон. Почти пуст, только несколько сгорбленных пассажиров сидели впереди.

Кондуктор не стал спорить, хотя, конечно, знал, что она не местная. Великодушно обилетил её счастливым билетиком и отпустил. Алёна села позади женщины в старомодной шляпе с большим плюшевым цветком, на полах которой скопилась хвоя.

Когда спустя пять минут она покинула салон, увидев за окном знакомые очертания лошадиных морд и ограду зелёного фонтана, никто из пассажиров не пошевелился. Она хотела выйти через переднюю дверь, чтобы посмотреть на их лица, но в последний момент передумала, выскочив через среднюю и на бегу помахав кондуктору. Читая книгу в мягкой обложке, он не обратил на неё внимания.

Фонтан, как и в прошлый раз, не работал. Подойдя ближе, Алёна решила, что его вряд ли когда-нибудь включают: листву из него не выгребали уже по крайней мере года четыре, трубы заржавели, а мрамор, которым когда-то был отделан бортик, зиял трещинами и сколами. В листве сновали мыши. У одной из лошадей отсутствовала задняя нога, а остальные три были поразительно похожи на собачьи лапы. Алёна пригляделась к другим животным: ноги у них не имели ничего общего с копытами, а головы… головы были куда меньше тел, с грубыми срезами, исполненные без изящества. Будто ансамбль начал делать один скульптор (причем собирался лепить не лошадей), а закончил самый бездарный его ученик.

То же самое касалось и хвостов, которые к тому же не висели, как положено лошадиным хвостам, а изгибались под странными углами.

Алёна отошла на несколько шагов, заинтригованная, и вдруг воскликнула:

— Да это же собаки!

Действительно, больше всего тройка была похожа на собак, русских борзых, которые, стоя по трём сторонам света, готовились опустить морды к земле и взять след. Кто-то изменил их головы, из собачьих сделал лошадиными, стесав лишнее, «подстриг» хвосты и шерсть на брюхе, не особенно при этом стараясь.

Зачем ставить памятник собакам в городе, где нет ни одной псины? Быть может, они вымерли в незапамятные времена, а потом кто-нибудь из местных градоначальников, подивившись на диковинных животных, приказал превратить их во что-то более реальное? Быть может, собаки совершили здесь ужасное преступление, из-за которого даже саму их память предали поруганию? Например, ушли в леса и стали жить с волками. Судя по рассказам Саши, в иные сезоны волки были настоящей проблемой.

Размышляя, Алёна умостилась на углу фонтана, прямо под передними лапами одного из животных. Она грызла ногти и наблюдала, как за первым трамваем проследовал второй — канареечно-жёлтый.

Зачем же в таком случае памятник? Нет, она ни в коем разе не хотела умалить перед человечеством заслуги этих великолепных животных — их давно пора было увековечить. Странно было думать, что сделали это жители Кунгельва, Алёна была о них невысокого мнения.