Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия

В ситуации угроз со стороны этнически близких соседей государства склонны проявлять особую бдительность по отношению к внутренним врагам, «пятой колонне». В такие времена – когда нация находится в опасности – бдительность превращается в навязчивую идею, и «чуждые» группы, имеющие место быть и жить внутри национальных границ, подвергаются особенно строгому регулированию. Во время Второй мировой войны в Соединенных Штатах японцы и американские граждане японского происхождения подвергались серьезным и жестким ограничениям, хотя не существовало доказательств их сотрудничества с врагом. Их лишили собственности и отправили в концентрационные лагеря.

Хотя к массовым убийствам в целом и геноциду в частности приводили разные пути, по мере того как отношение правящей элиты эволюционирует от предрассудков к политике уничтожения целых социальных групп, можно выделить ряд последовательных стадий этого процесса. На самом раннем этапе уязвимое меньшинство клеймится как чуждое политическому телу нации и приобретает образ чего-то грязного, беспринципного и дурно пахнущего. Евреи, часто загонявшиеся в гетто, носили это клеймо на протяжении большей части своего проживания в Европе. Политика европейских правительств была направлена на их максимальное сдерживание и ограничение. На следующем этапе, связанном с частичным ослаблением ограничений, стигматизированная группа во все большей мере встраивается в основное русло политической, культурной и экономической жизни государства. Ее растущая важность и успехи усиливают все более недоброжелательное к ней отношение и выкристаллизовывают в общественном сознании отталкивающий и вызывающий неприязнь образ «чужаков», мерзко влияющих на культуру, узурпирующих политическую власть и господствующих в экономической жизни страны.

Правящий класс рисует образ стигматизированной группы как вероломных и склонных к заговорам эксплуататоров. Избранная группа большинства («народ», рабочий класс, крестьянство) идеализируется и наделяется качествами добродетели, чистоты и праведности. Во времена общественно-экономических неурядиц большинство рассматривает стигматизированную группу как виновную в возникновении проблем. Государство лишает ее защиты и активно организует гонения на ее членов.

Во время войны и без того негативный образ уязвимого меньшинства преобразуется в образ Врага государства и Отечества. По мере того как все более реальной видится перспектива военного нападения внешнего «агрессора», этот имидж все сильнее демонизируется – за ним стоит серьезная угроза выживанию нации. Хотя бо́льшая часть литературы о геноциде сосредоточена на мотивах, характере и поведении повинных в нем преступников, движущей силой их действий является негативный образ жертв.

Эволюцию образа вредителя можно проследить, анализируя предполагаемые угрозы. Поначалу угроза со стороны «чужаков» вызывает лишь презрение и отвращение. Затем доминирующим становится страх оказаться угнетаемым под их полным контролем и с подорванными своими важнейшими ценностями. Наконец, угроза выживанию нации и страх внутреннего предательства пронизывают все мышление[224].

По мере прохождения названных стадий негативный образ не только приобретает новые злобные черты, но и становится все более отчетливым, подчеркнутым. Например, у Гитлера образ зловредного еврея стал навязчивой идеей. На каждом этапе данный имидж и связанные с ним негативные убеждения приводят к враждебным действиям правительства. На первом этапе меньшинство просто отгораживается от остальных. На втором, после ослабления ограничений, вводятся меры по его сдерживанию. На последнем этапе идеология не только продвигает мысль об их уничтожении как о чем-то допустимом, но и требует этого.

Глава 11 Образы и ошибочные представления во время войны Построение образа смертельного Врага

Неизбежна ли война? Этот критически важный для правительств и граждан вопрос поставили Хинд и Уотсон в своей книге[225], увидевшей свет в 1995 году. Широко распространенный стереотип и постоянное возникновение войн на протяжении всей истории человечества, кажется, дают однозначный ответ: «Да». Кто сможет устоять перед романтическим ореолом, сопровождающим военные парады, когда солдаты маршируют в праздничной униформе с развевающимися на ветру полковыми знаменами, под рев духовых инструментов и барабанный бой? Кого не тронет вид национального флага, реющего над приветствующей толпой?