Узники утлого челна

Она задавила живущее внутри, как выползшего из-за печи таракана. И спокойно проспала всю ночь.

Однако утром в первицу это вернулось. Да так, что по спине побежали мураши, затеяв бесконечный хоровод.

Пришлось спуститься в обительскую баню, раздеться донага и вылить себе на макушку два ведра холодной воды.

Ведь буде холодная вода снимает иногда с хворого порчу, почему бы ей не снять с Ивы это?

Холодная водица справно помогла, вычистила душу ледяной метелкой. Мураши разбежались.

Но чуть позже, во время завтрака, «хворь» вернулась. И не просто вернулась.

Еще мгновение назад Ива покойно поедала в трапезной глазунью с беконом, болтая с Забавой о хорошем – хвала Сварожичам! – сне ее, Забавы, хозяина, и вдруг…

Мысли затрепетали, будто осиновые листочки на легком ветерке. Сердце споткнулось, скакнуло в груди, вновь споткнулось. А потом на Иву вновь обрушилась тоска, да такая, что сердце перестало скакать и спотыкаться – ухнуло вниз да там и осталось. Сердце в животе – это было хуже изумрудного тумана, это было столь страшно, что захотелось разрыдаться в голос.

И сама того не желая, Ива громко шмыгнула носом.

– Что с вами, Ивушка! – Забавины глаза смотрели на сотрапезницу с удивлением.

– Н-нет, н-ничего. – Ива с большим трудом сглотнула ком в горле и ткнулась носом в тарелку.

Однако спасения в тарелке не нашлось – тоска продолжала терзать Ивину душу. А потом захотелось к больному чародею, сию секунду побежать, немедленно. Ведь сейчас он нуждается в ее помощи, как ввек не нуждался! Спокойный сон – сплошной обман, чародею очень ахово!

Вилка выпала из Ивиной десницы и звякнула о край тарелки.

Забава вздрогнула:

– Все-таки что-то случилось, Ивушка!

– Оставьте м-м-м… – Ива не договорила, разрыдалась и выскочила вон из трапезной.

Вихрем пролетев по коридорам, мимо перевязочной, мимо бельевой, мимо кладовки с лекарствами. Прямо в чародееву палату.

Больной спал, и не было в нем ничего опасного.

Ива выскочила вон, вновь полетела по коридорам, взнеслась по лестнице на второй этаж. Ворвалась в свою каморку и упала на постель, ища спасения от тоски.

Но спасения не было.

Слезы текли ручьем. Сердце по-прежнему ныло. А внизу живота разгорался неведомый доселе пожар. Нет, не пожар, истома там рождалась, горячая, сладкая, тайная…

В коридоре послышались быстрые шаги, в дверь несмело постучали.

Ива замотала головой, стиснула зубы.

Тайну требовалось сберечь.

– Ивушка! – За дверью была Забава. – Можно к вам?

От Забавы тайну требовалось сберечь перво-наперво – это Ива почему-то поняла сразу.

Нет, хотела крикнуть она. И не сумела.

Скрипнула дверь.

– Ивушка…

Тайна иссохлась, пожар-истома упокоился. Тоска обернулась кипучею, ядовитою злобой.

Ива вскочила, стиснула кулачки.

– Оставьте меня в покое! Убирайтесь!!!

Теперь Забава смотрела на нее растерянно.

– Я лишь…

– Подите прочь, я сказала! – Ива подскочила к Забаве. – Вон отсюда!!!

Забава отшатнулась, вскинула десницу, защищая лицо.

– Я уйду… Пожалуйста…

Ядовитую злобу сменил жгучий стыд.

– Помилуйте меня, – пробормотала Ива. – Помилуйте! Но, прошу, уйдите…

Забава опустила десницу, молча повернулась, взметнув колоколом юбку, и молча же вышла из каморки.

А Ива вновь окунулась в суровые объятья собственной постели. В объятия безудержной тоски…

* * *

Знамо дело, мамочка Ната могла посчитать все за блажь. Но обращаться за помощью было больше не к кому. А в том, что самой с этой проклятой тоской не справиться, Ива уже убедилась.

Да и в конце-то концов!.. Ведь именно мамочка Ната предупреждала Иву оберегаться от мужчин! А чародей больше не являлся для Ивы просто чародеем – это тоже стало понятно…

И она побежала искать спасения в комнату предводительницы.

Мамочка Ната выглядела усталой, но изрядно похорошевшей – зеленец без мужчины крайне истомляет женщину (поборитесь-ка, сестры, всякий миг с Додолой!..), зато добавляет ей немало красы.

Во всяком случае, до поры до времени…

Мамочка Ната, сидя в кресле, читала какую-то толстую книжку – надо же ей чем-то заниматься… Мамочка Ната сразу поняла, что с любимой сестрой неладно, и отложила книжку.

А Ива опять разрыдалась и спрятала лицо на теплой мамочкиной груди.

Плакала она долго.

Предводительница терпеливо ждала и лишь осторожно поглаживала Иву по голове.

Когда же та выплакалась, мамочка Ната вытерла ей слезы и спросила:

– Кто так сильно обидел мою дочу?

Ива затрясла головой:

– Его надо немедленно выгнать, мама Ната! Выгнать вон из обители…

Предводительница отстранила ее от себя, попробовала заглянуть в заплаканные глаза.

– Кого немедленно выгнать из обители? Что случилось с моей дочей?

– Чародея… – Ива по-прежнему трясла головой: это монотонное движение добавляло ей уверенности. – Отправьте его, пожалуйста, прочь!

– Почему же я должна выгнать чародея? Ведь он болен! Или моя доча уже сумела излечить его?

Ива замерла – все слова, переполнявшие только что ее душу, исчезли, растворились в стыде. Но говорить было надо – предводительница смотрела ей в глаза пытливым взглядом.

– Ой, не слушайте меня, мама! Срам-то какой!.. Простите!

Мамочка Ната понимающе улыбнулась, погладила горящую Ивину ланиту.